Купание голышом

— Тебе, может, и нормально.

— Давай я тебе помогу, милый…

— Нет! Не надо!

— Да господи боже. — Безмятежная Медея начала злиться.

Что-то приглушенно хлопнуло, и Джои увидела босые ноги Чаза — он решительно освободил кровать.

— Что это за духи? — спросил он.

— Я ничем не душилась. Это масло или, может, черничные свечи.

— Эти чертовы свечи тут ни при чем. Я слышу запах духов, — заявил Чаз. — Тех самых, которыми пользовалась моя жена.

Ледяная тишина, затем:

— Твоя жена?

— Покойная жена, — быстро поправился Чаз.

— А почему ты никогда не говорил мне, что был женат?

Джои начала болеть за Медею. «Скажи ей правду, ты, трус».

— Это очень болезненные воспоминания, — объяснил он.

— Когда она умерла, Чаз?

Повисла тишина иного рода, но такая же неуютная. Джои все бы отдала, чтобы увидеть, какое у Чаза лицо.

— Я бы не хотел об этом говорить, — сказал он. — Это очень меня расстраивает.

— Очень, но явно не слишком, — съязвила Медея. — Вижу, ты все еще готов к бою.

— Ну да, у него отдельное мнение на этот счет.

Ему не удалось развеселить Медею.

— Я же говорю, я не пользуюсь духами. Если ты что-то слышишь, это твое воображение.

«Это "Шанель"», — едва не прошептала Джои.

Перед отъездом с острова она невинно чуть-чуть подушилась за ушами. Очень важно, что Чаз разобрал ее аромат среди всех этих вонючих сладких испарений передвижной нарколавки Медеи.

— Все, я ухожу, — объявила Медея.

— Нет, давай еще раз попробуем.

— Мне не нравятся вибрации в воздухе, Чаз.

— Погоди секундочку. Останься. Пожалуйста.

В голосе Чаза звенело подлинное отчаяние. Увидеть, как его отшили, ничуть не хуже, чем выпрыгнуть из засады с обручальным кольцом, каковое действо Джои решила отложить на потом из симпатии к Медее.

Которая уже выбралась из постели и бодро собирала свечи и масла.

— Ты не можешь уйти. Ты не можешь, — умолял Чаз. — Только посмотри на меня!

— Очень впечатляет. Отлей его в бронзе.

— Хочешь принять ванну? Можно попробовать в ванне. — Он зажал ее в угол, их ноги почти соприкасались.

— Чаз, я сказала «нет».

— Ну давай. Не ломайся.

Джои услышала гортанный вскрик, который перешел в медленный мучительный стон.

— Хватит! — наконец выпалил Чаз.

— Ты определенно не умеешь слушать, — заметила Медея.

— Ты — делаешь — мне — больно!

— На курсах рефлексологии нам показывают специальные упражнения, чтобы руки были сильнее. Чувствуешь?

— О боже, — сказал Чаз.

— Спорим, я могу его сломать, как кусок хлеба?

— Прости, что не рассказал о жене. За все прости.

— Не надо давить мне на жалость, — произнесла Медея.

— Прекрати. Ногти…

— Длинные, правда?

— Я тебя умоляю. Я тебя умоляю, — хныкал Чаз.

Джои была в восторге. У девушки отличный стиль.

— Я ухожу, — продолжала Медея, — но если ты хотя бы качнешь этой штукой в мою сторону до того, как я выйду за дверь, я тебя так изуродую, что ты в жизни больше ни с кем не сможешь заняться сексом. Даже с самим собой. Усек?

— Да. Ой! Да!

Они оделись в полном молчании. Джои легко могла себе представить глаза мужа: ошеломленные, как у побитого щенка. Она уже видела такое, когда врезала ему за то, что он обозвал ее нехорошим словом.

— Ну, пока. — Медея остановилась в дверях. Джои заметила, что на Медее пеньковые сандалии.

— Прости за сегодня. Правда, — сказал Чаз. — Можно я тебе как-нибудь позвоню?

— Ты что, блин, серьезно?

И тут пол задрожал под Джои, будто с потолка свалился холодильник. Откуда-то из дома понеслись нечеловеческие вопли.

— О боже, — вяло произнес Чаз. — Ну что еще?

Медея уже бежала, когда Чаз нашел то, что искал, в прикроватной тумбочке. Джои Перроне подождала, пока он пробежит по коридору, выскочила из-под кровати и выглянула из-за угла. Столовый нож в руке казался хрупким и нелепым, но она не смела его бросить.

* * *

Шторы были опущены на всех окнах спальни, кроме одного.

Мик Странахэн заглянул в дом и был обескуражен тем, что увидел: здоровенного мужика, совершенного голого и с большущей бутылкой «Маунтин Дью» в зубах. Сначала Странахэну показалось, что на мужике грязный свитер, но, присмотревшись, он понял, что это поразительно развитый волосяной покров. Мужик сидел в одиночестве и смотрел по телевизору кантри-видеоклипы; ни следа Чарльза Перроне, кудрявой женщины или Джои. Странахэн присел под окном и обдумал свои печальные перспективы. Видимо, драка с громадным незнакомцем неизбежна, если Странахэн собирается обыскать дом.

Джои оставила запасной ключ торчать в задней двери, поэтому Странахэн просто повернул ручку и шагнул в дом. Он осторожно прокрался через пустую кухню в темный коридор. Остановился у гостевой комнаты, прислушался, затем вошел.

Гориллообразный мужик в недоумении сощурился, ручейки ядовито-зеленого лимонада потекли у него изо рта.

Странахэн выключил телевизор.

— Мне надо осмотреть дом, — прошептал он. — Вы мне будете мешать?

— Тупой вопрос. Еще как буду.

Из спальни Чаза раздавались приглушенные удары и устрашающее неблагозвучное мяуканье.

— Вы друг мистера Перроне? — спросил Странахэн.

— Его охранник. Я тя уже который день жду, — ответил волосатый незнакомец.

Он встал и вытолкал Странахэна из комнаты.