Купеческий сын и живые мертвецы (СИ)

— Быть может, — сказал Николай Степанович, — до вас доходили слухи о том, что батюшка ваш перед самым своим исчезновением имел намерение свою духовную переписать? Так вот, это не слухи: Митрофан Кузьмич и вправду это со мною обсуждал. И я даже подготовил ему для подписи соответствующую бумагу. Однако я должен сказать вам и другое: Митрофан Кузьмич сильно колебался относительно предполагаемых изменений, оттого новый документ и остался не подписанным. Полагаю, теперь-то уж точно он его подписывать не стал бы — никогда не передал бы семейное дело в управление вашему двоюродному брату Валерьяну. Батюшка ваш гордился бы тем, что делаете сейчас — что учитесь в университете и что изучаете, среди прочего, коммерческое право. И я не сомневаюсь: лучшего наследника, чем вы, Митрофан Кузьмич для себя и пожелать не мог бы. Но позволю себе спросить: каковы ваши дальнейшие планы? Намерены ли вы вернуться в Живогорск по окончании курса? Пока что ваша маменька управляет всеми делами, но теперь у вас есть законное право её сменить.

Иван не меньше минуты молчал — пытался хоть как-то осознать всё то, что нотариус на него излил. Но потом всё-таки ответил:

— Я, пожалуй что, повременю с окончательным решением. Быть может, вернусь. А, может статься, продолжу обучение за границей. Да и потом, — он кивком указал на газету, — мне по жребию может и воинская служба выпасть. Но сменять маменьку во главе семейного дела я пока что точно не планирую.

— Ну, — сказал господин Мальцев, — вас, как единственного сына у родителей, на воинскую службу призвать не могут. А обучение за границей — дело, конечно, достойное и полезное. Но к этому вопросу мы ещё сможем вернуться позже. Теперь же я, с вашего позволения, вас ненадолго покину: вернусь к себе в гостиницу. Мне надобно подготовить вам на подпись доверенность на временную передачу управления вашим наследством Алтыновой Татьяне Дмитриевне.

5

Когда нотариус ушёл, Иван Алтынов ещё минут пять просидел в задумчивости, не открывая принесенного Мальцевым конверта. Но потом все-таки разломил на конверте сургучную печать — поморщившись от скрипучего хруста, который она издала. И вытянул не глядя первый попавшийся листок из довольно внушительной пачки документов.

Это оказалось письмо, написанное изящным женским почерком — адресованное его отцу. И тут уж Иван не сплоховал: первым долгом глянул на подпись в конце.

— Аглая Тихомирова! — ахнул он. — Мать Зины!..

Черноглазую красавицу-жену священника, на которую Зина чрезвычайно походила лицом, он знал много лет. Однако понятия не имел, что она состояла с его отцом в конфиденциальной переписке. Текст её письма был следующим:

"Милостивый государь Митрофан Кузьмич!

Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам таким образом, поскольку переговорить с Вами с глазу на глаз я, увы, не имею возможности. А события, к которым я по недомыслию своему оказалась причастна, касаются Вас более, чем кого бы то ни было.