Купеческий сын и живые мертвецы (СИ)

Но прежде, чем Иванушка сумел связать все концы — понять, как связана эта прореха со всеми прошлыми и нынешними деяниями его деда, — тот снова заговорил.

— Но если ты видел, что солнце не может зайти, то, стало быть, кто-то приложил руку к тому, чтобы тебе такое видение навеять. Кто-то навел на тебя чары, чтобы ты увидел это.

— Как кто-то навел чары на здешних мертвецов, чтобы они восстали?

Иванушка удержался — не прибавил: «Чтобы и ты восстал». Не хотел лишний раз испытывать терпение своего деда. Но тот в который уже раз уловил ход его мыслей.

— Уверен: чародей был один и тот же. Но вот у меня самого, Ванятка, имелись и другие причины, чтобы восстать. — Кузьма Алтынов искривил серые губы Зины в подобии усмешки.

— Я думаю, — сказал Иванушка, — мне эти причины известны.

В этот момент на периферии его зрения мелькнуло лазоревое пятно. И купеческий сын повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть: девица-кукла снова выбросила вперёд свою единственную руку. И на сей раз ей удалось-таки схватить Рыжего. Правда, не за шкирку — за хвост.

— Эрик, беги! — запоздало крикнул Иванушка.

Котофей завопил сдавленно и хрипло — удушение явно не прошло для него даром. И дернулся так резко, что, будь он ящерицей, хвост его наверняка отвалился бы — остался в руке девицы в лазоревом. Но — вырваться Рыжий не сумел. Как видно, слишком уж крепко его держали. Девица-кукла вскинула руку и сделала резкий замах — как раз если бы Эрик был камнем в праще. А затем метнула его прямо в ствол старой липы, росшей от неё саженях в пяти.

Глава 12. До настоящего заката

1

Кошки всегда приземляются на четыре лапы — это Иванушка давно усвоил. Так что Эрик, хоть и едва живой после схватки с лазоревой, успел сделать в воздухе акробатический разворот — повернулся лапами к земле. Но летел-то он не на землю! Иванушка ахнул, понимая: спасти котофея он не успеет. Даже если мгновенно к нему ринется. Тот прямо сейчас размозжит себе рыжую башку о ребристый древесный ствол.

Однако до этого ствола Рыжий не долетел примерно треть аршина. Завис в воздухе, смешно раскинув все четыре лапы — как если бы он вознамерился изобразить бабочку. Однако коты не порхают, как бабочки. Будь иначе, на Иванушкиной голубятне давно не осталось бы ни одной птицы. И купеческий сын повернул, наконец, голову — посмотрел на своего деда, который по-прежнему стоял чуть позади него.

Лицо Кузьмы Алтынова было запрокинуто. И взгляд своего единственного глаза он вперил в кота. Глядел на него, не отрываясь.

Когда-то в одной из книжек, имевшихся в уездной библиотеке, Иванушка вычитал словечко «левитация». Оно означало фантастическую способность живых существ летать по воздуху, но, конечно, тогда купеческий сын ни на миг не поверил, что подобное возможно. Ну, не был же он и в самом деле Иванушкой-дурачком! И вот вам, пожалуйста: мало того, что его дед левитировал давеча, когда перемещался в воздухе над землёй. Так теперь купец-колдун ещё и заставил левитировать кота. Хотя — Кузьме Алтынову это явно давалось нелегко. Вся его скрюченная фигура с несуразно отросшей рукой выражала крайнюю степень напряжения. А на согбенной спине широко разошлась прореха: сделанный каким-то острым орудием разрез. И сквозь эту дыру, располагавшуюся над левой лопаткой деда, Иванушка снова разглядел замаскированную кем-то смертельную рану.

— Дедуля, — прошептал купеческий сын — говорить громко он опасался, как если бы лишнее колебание воздуха могло прервать немыслимое парение Эрика в воздухе, заставить его всё-таки врезаться в дерево, — опусти его на землю! Пожалуйста!

И Кузьма Алтынов сделал даже больше, чем его просил внук: не просто вернул кота на землю — плавно перенес его по воздуху к самым ногам Иванушки. И бережно опустил на траву. Эрик ошалело встряхнулся, как если бы на него только что выплеснули ковш ледяной воды. А потом запрокинул голову и уставился — не на своего хозяина, а на уродливую фигуру купца-колдуна.

«Интересно, — спросил сам себя Иванушка, — что может думать кот обо всех этих мертвецах-калеках? О девице с одной рукой, которая чуть было не убила его? О горбатом одноглазом мужике, который заставил его летать по воздуху? Кот может решить, что он сошел с ума? Или нет?»

Однако котофея, похоже, все эти странности совсем не занимали. Он фыркнул и отвел взгляд от купца-колдуна, словно бы говоря: подумаешь, ничего особенного. А потом — поразительное дело! — уселся на землю и с самозабвенной тщательностью принялся вылизываться.

Иванушка облегченно выдохнул — он только теперь понял, как долго задерживал дыхание. А потом перевел взгляд на своего деда — окинул взглядом его всего, от согбенной спины и до руки с множеством локтей. И — снова едва не забыл дышать, когда увидел, как на сей раз переменилась эта рука.

2