Купить зимнее время в Цфате (сборник)

Это ясно Эдне, как в эти часы зноя ясны последующие часы, поле полудня, когда приходит великое одиночество, которое с приходом ночи обнаруживается и выходит из всех углов, и только фонари висят, как костры в воздухе. Костры, которые пытаются изгнать тьму и успокоить, но не могут даже осветить стены больницы, внезапно исчезающие вместе со светом дня и прячущиеся во тьме, которая сходит с высот и стирает все вокруг. Тьму эту невозможно отменить, но как бы она хотела видеть стены, возвращающиеся и возникающие с первым светом утра. Как этот красноватый свет начинает желтеть, ползет по пескам, по травам, пока не доходит до стен и начинает по ним карабкаться, медленно-медленно добирается и до ее окна. И что возникает раньше, хочет она знать, дальние кубики домов или поля? И куда сворачивается и скрывается тьма ночи, где она прячется? Но так и не разу она не выдержала бодрствование всю ночь. Послеполуденные часы до того изматывают, что все становится розовым и сиреневым поверх водонапорной башни, и кусты, которые прикасаются к этому розовому, держат его, и все же оно исчезает и снова приходит тьма. Как она старается, лежа в темноте, не смыкать глаз, а одеяло пусто там, где были ее ноги, и она не смотрит, на ноги, а смотрит в окно, чтобы не упустить момент, когда солнце возвращается, где оно точно возникает, и как это происходит, как принимают его стены зданий, и травы, и колючий репейник, сколько бы она не лежала, как вдруг открывает глаза, а все уже вышли завтракать, сидят, пускают слюну на себя в свете солнца нового дня, размазывают еду по непокрытым столам. И только она, у которой нет ног, должна ждать и кричать в пустой коридор, в котором стоят ночные горшки, звать Авраама или Машу, чтобы пришли взять ее, сволочи. Теперь она вынуждена будет просить их вынуть доски из коробок, иначе как она сможет сойти с этой коляски, безмозгло сделанной коляски министерства здравоохранения, нет у нее даже тормозов. И если поставят ее на высокое место, она полетит вниз, как птица без крыльев, и разобьется.

Руки ее красны и натружены от колес, которые она удерживает, чтобы не подвела ее эта инвалидная коляска, и как она вытащит доски из коробок? Они очень тяжелы, эти коробки, Авраам с трудом тащил их вверх и сложил в шкаф. Но он обязана начать строить свой ковчег, ибо приближается зима и с ней – потоп. Приближается потоп. Это место он сотрет с лица земли. Даже кошку он не пощадит, и не будет, кому бросать ей еду. Холм вернется в свое первоначальное состояние, останутся только поля, пески, заброшенные кусты и больше ничего. И даже эти крепкие заборы не устоят перед силой воды, которая их унесет. Но никто этого не знает и никто об этом не думает. Все эти несчастные, живущие рядом с ней, с трудом поднимающие ноги, пойдут ко дну, как камни, а затем раздутыми будут плавать на поверхности вод. Точно так же, как сейчас, в полуденном зное, они падают на травы, жуют свои языки, и зубные протезы выпадают у них изо рта, и так, полусидя, они дремлют. Это ведь время тяжкого сна, падающего на всех, и каждый валится там, где стоит. Вон этот пришибленный, который все время бросает ей грубые слова, лежит на старой тропе, и голова его на камне, как у пса, и нет медсестры – подвинуть его. Медсестры и медбратья ушли, сидят, верно, в своей комнате, играют во что-то и смотрят телевизор. Только Зельда сидит снаружи, вытащила корыто и стул, и стирает свое белье и развешивает на железный поручень, который рядом с ее комнатой. Белые трусы и огромные лифчики развешаны под солнцем. И тупица-медседстра говорит Зельде, что она в полном порядке, и успокаивает эту несчастную, что все высохнет до вечера. Не с кем говорить. Некому излить свой страх. Некого предупредить. Только она знает и только она строит ковчег. Только она делает то, что возможно, для себя, ибо тогда и она всплывет раздутая, как и они, в великих водах, которые нахлынут. Этого она не хочет, даже думать об этом не желает. Она не даст такому случиться. Она не даст потопу, который придет, чтобы все смыть, захватить и ее. И еще немного, когда вернут ее в комнату, и Берта задремлет, она извлечет одну из коробок и даст Аврааму деньги, чтобы забрал все и начал строить, наконец, строить ковчег. Хватит, нет больше сил. Пусть крадет, сколько хочет. Но пусть уже начнет строить.

Две комнаты