Купленная. Бонус-эпилог

Действительно, как все оказывается просто. Пока живо мое сознание, жив и твой образ в моей памяти. И он будет преследовать меня бесплотным призраком несостоявшейся невесты в "подвенечном" платье до конца моих дней, пока не сведет окончательно с ума или не заставить снова нажать на курок.

Но самое ужасное в таких снах это момент пробуждения. Когда открываешь глаза, подрываешься с места в неосознанном порыве куда-то побежать и что-то сделать… Нет, не просто что-то сделать, а броситься искать тебя по углам спальни, покрываясь холодной испариной и едва не спотыкаясь на ватных ногах, пока сердце в груди зашивается от сумасшедшей тахикардии в попытке проломить грудную клетку.

Я пришел в себя, когда спустился на первый этаж и замер перед панорамным окном гостиной веранды судорожно всматриваясь в бледную полосу пляжа. Видимо, пытался разглядеть там знакомый силуэт, не замечая, как меня при этом трясет, по лицу градом катятся слезы вперемешку с потом, а легкие разрывает паническим удушьем. Я даже уже потянулся рукой к ручке раздвижных дверей, когда наконец-то очнулся и до меня дошло, что я делаю не так. После чего очень и очень медленно дошел до ближайшего кресла, стараясь не делать никаких резких движений или глубоких вдохов, потому что голова нереально дико кружилось, сердце наяривало о ребра, как заведенное, а перед глазами распускались мерцающие пятна Роршаха. Про пугающий ледяной холод в районе бронх говорить излишне. И без него нехило било по затылку четким осознанием, что я на грани обморока. А может и чего-то похуже.

Наверное, просидел в кресле не меньше двадцати минут, пока этот гребаный приступ не унялся, и я не пришел в себя — в более-менее сносное состояние. Почти окончательно. Потому что слезы все это время не переставали течь сами по себе, а дыхание никак не желало отлаживаться, срываясь в сиплые вдохи-выдохи и прерываясь короткими спазмами удушья.

Да и трясло меня, не переставая, еще очень долго. Так и забылся в глубокой отключке, но уже после того, как принял ядреного снотворного и дополз до спальни, стараясь ни о чем не думать и не вспоминать, вздрагивая от нервного озноба и удерживаясь за треклятую реальность из последних сил. И, нет, не от проснувшегося вдруг ни с того ни с сего инстинкта самосохранения. Я ведь совсем недавно, можно сказать, только-только обещал матери по телефону, что продержусь здесь хотя бы еще "немного". Что обязательно для начала объезжу оба острова и смотаюсь вместе с ней в Австралию.

Она так много брала с меня подобных обещаний, что я уже успел сбиться с их счета как минимум с дюжину раз. Еще немного и, скорей всего, окончательно выработаю к данному "инстинкту" иммунитет. Тем более, когда рядом нет того, кто будет следить за мной сутками напролет, прячась где-то поблизости невидимым надзирателем. Правда, я и в этот раз не был до конца уверен, дав себе обещание, что, когда проснусь, осмотрю весь дом на наличие скрытых видеокамер.

В последние пару месяцев я частенько подрывался с постели и шарил по комнатам, в которых спал, в поисках чего-то или кого-то. Что-то вроде легкой формы лунатизма, но никогда еще не выходил куда-то дальше. Сегодня этот приступ смешался с приснившимся о тебе кошмаром, доведя меня до очередного пограничного состояния. Но даже по прошествии энного времени и принятия успокоительного, выработанного за последний месяц чувства чужой слежки почему-то не убавилось. Подсознание так и вопило — рядом кто-то есть. Кто-то на меня смотрит и наблюдает со стороны. И едва ли это можно было списать на мнимое чувство паранойи. Как ни странно, но я научился различать подобные вещи, особенно, когда не пребывал в очередной прострации.

* * *

— Может съездишь сегодня в Данидин? Там же почти рядом. Снимешь для меня видеоотчет, посмотришь на самую крупную в мире колонию альбатросов.

— Похоже, кто-то в последние дни только тем и занимается, что штудирует туристические проспекты по Отаго. И, честно говоря, у меня сейчас нет никакого настроения срываться с места и куда-то ехать, заранее не настроившись и не подготовившись на это. На альбатросов смотреть тоже как-то совершенно не тянет.

— Ну хотя бы пройдись до города, посмотри его сблизи, пообедай в каком-нибудь пляжном кафетерии. Там же у вас лето начинается. Это же так круто. У нас тут снегопады и морозы под тридцатник, а у вас солнце, океан и пляжи. Я тебя не понимаю, Кир, как можно терять такую уникальную возможность?

— Мам, тут от силы весь город можно минимум за час насквозь пройти, нигде не останавливаясь. Это как одна большая деревня с тремя несчастными достопримечательностями на всю имеющуюся площадь. И сейчас только начало декабря. Здесь океан, а не море. Пока прогреется вода, по любому придется где-то до конца июля, начала февраля ждать.

Нечто подобное я в принципе и ожидал, когда летел сюда. Ежедневные звонки по телефону от Риты Стрельниковой и ее навязчивые требования, чтобы я устроил себе какой-нибудь тур-график на ближайшую пятилетку. Причем сразу же по приезду, не откладывая в долгий ящик.