Купленная. Бонус-эпилог

Тем не менее, у мамы получилось почти что невозможное. Отыскать в одном из новозеландских агентств недвижимости предложение по продаже не очень новой, но и не совсем уж убитой суровыми ветрами южного побережья острова, частной виллы. Причем не в черте самого крупнейшего в Отаго городе (с населением в 13 тысяч человек), а практически на самой его окраине, за западной грядой морского мыса, с которого просматривался насквозь весь растянувшийся вдоль берега узкой полосой Оамару. Почти идеальное место, не говоря уже о самом городке, где тебя абсолютно никто не знает и будет еще очень долгое время воспринимать за временного туриста.

В первый день по приезду все, на что меня хватило, это осмотреть бегло свой новый дом, спуститься минут на десять на внушительный пятачок "частного" пляжика, пройтись по узкому причалу над взволнованной поверхностью темной воды и вернуться обратно, почти мало что запомнив из всего, что успел увидеть и разглядеть. К тому же, небо было затянуто тучами, и пасмурный вечер никаких веселящих красок к окружающим сумеркам не добавлял. Разве что буйная, почти черная зелень высоких деревьев на холме за домом и возвышающемся с восточной стороны огромной стеной мысе, невольно напоминала о резкой смене времени года. Как и сам воздух, более теплый, наполненный морской свежестью и неестественной для жителей огромных мегаполисов головокружительной чистотой. Несколько глубоких вздохов "глотков" и никакого снотворного уже не надо. Да я и не видел пока смысла задерживаться, особенно после бесконечных часов утомительного перелета и последующего за ним переезда с Северного острова из Окленда на Южный.

Отключился в своей новой спальне почти сразу же, проспав до самого вечера следующего дня с небольшими перерывами на походы в туалет и кухню, в который раз по ходу вспоминая, где я нахожусь. Ну и, само собой, отвечая на настойчивые звонки матери. Как ни странно, но разница во времени практически не ощущалась. Наверное, из-за того, что я не обращал на само время внимания весь последний месяц, и мне всегда было до лампочки, когда ложиться спать, а когда бодрствовать. Одно хотя бы радовало в этом переезде почти немерено, то что над душой больше никто не стоял и не напоминал строго по часам, когда мне принимать еду, лекарства или гулять на свежем воздухе. Впервые, за такой внушительный отрезок времени я почувствовал себя почти свободным. Не так, конечно, как раньше, но что-то близко знакомое все же сумело коснуться моего апатичного ко всему сознания.

Правда, потом мне приснился кошмар. Из дома на второй день я так, естественно, никуда и не вышел. Пообедал-поужинал на чистом автомате тем, что нашел в холодильнике (заполненном перед моим приездом приставленной ко мне домработницей иммигранткой), после чего просидел за ноутом и настройкой нового провайдера глубоко за полночь, опять же проболтав с матерью по телефону едва не несколько часов подряд. Понятное дело, Рита Стрельникова дико волновалась за своим непутевым сыночком. Только мне было сейчас как-то не до мучительных самокопаний с отступившими на задний план мыслями о неизбежном суициде. Когда-нибудь, возможно даже очень скоро, они обязательно вернутся. Но только не сейчас. Я же дал матери клятву. А клятвы надо выполнять. Даже когда тебе снова начинают сниться жуткие кошмары, атакуя полумертвую душу "забытой" болью и временно воскресшими эмоциями.

И чем глубже эта треклятая боль, тем сложнее заставить себя из нее вынырнуть. Потому что она всегда приходила только с Тобой. Ты была ее главным источником, вскрывая мои ничуть незажившие раны своими ласковыми пальчиками или запуская их прямо в мое сердце. Пережимая изнутри трахею или разрывая диафрагму во время затяжного панического удушья. И в этот раз все было именно так. До разрыва аорты и спазматической асфиксии. Когда казалось, еще немного и сердечную мышцу точно разнесет в клочья, а я так и не сумею сделать спасительного вдоха.

"Почему ты не забираешь меня с собой? Зачем приходишь, если не хочешь, чтобы я шел за тобой?"

"Потому что только так мы можем видеться. Я здесь из-за тебя. Исчезнешь ты, исчезну и я…"

"Это все равно нечестно. Я же не могу тут что-то изменить. Не могу тебя забрать оттуда…"

Или того хуже, пытаться раз за разом до тебя дотронуться, но вместо желанных ощущений, натыкаясь на зыбкую пустоту. Чувствуя себя при этом обокраденным или лишенным кожи, потому что прекрасно понимаешь, что все это ненадолго. Что, открыв глаза, ты обязательно исчезнешь, оставив во мне след своего мнимого присутствия. Снова заставляя чувствовать то, что мне уже давно не под силу. Чувствовать тебя.

"Зачем ты это со мной делаешь, если не хочешь забирать с собой? Зачем мучаешь?.."

"Я не хочу тебя мучать, Кир. Это ты не хочешь меня отпускать. Это ты себя мучаешь…"