Купленная. Доминация

Проклятие. Почему нельзя просто взять и заново переписать нашу жизнь, сделать ее совершенно другой? Поменять себе имена, увидеть за огромным окном не размазанный в тусклых красках серый пейзаж утреннего города, а, например бескрайний горизонт какого-нибудь Тихого океана. И чтобы вчерашний день, как и вся прошедшая до этого неделя состояла из совершенно иных событий, ничем не связанных с изначальной версией. Неужели я так много хочу? Вспомнить что-то другое, что-то очень и очень хорошее, чтобы не причиняло ни боли, ни новых приступов панического страха.

Можно было бы, конечно, и нафантазировать, только, боюсь, это будут лишь мои фантазии, ничем не связанные с истинной реальностью.

Видимо, поэтому и приходится теперь себя заставлять через силу делать то и думать о том, чего я так старательно избегала все то время и которое ушло у меня на вполне заслуженное лентяйничество после пробуждения. Даже не представляю, сколько я так пролежала, не в состоянии налюбоваться спящим Киром… своим Киром (ну вот, меня опять пробирает на хихоньки). Уж точно не меньше двадцати минут, в конечном счете начиная понимать, что я могу этим заниматься до бесконечности и все равно мне будет невыносимо мало.

Как говорится, перед смертью не надышишься. А все попытки избавиться от сильного сушняка, с которым я проснулась, как и с дискомфортным давлением избыточной жидкости в мочевом, закончились полным провалом. Я все еще очень сильно хотела пить и не менее сильно попасть в туалет. Так что, хочешь, не хочешь, а заставить себя слезть с кровати все-таки пришлось через нехочу. И, как ни странно, но Кир после этого не проснулся, не схватил меня спросонья и не сделал того, чем мне когда-то угрожал в схожей ситуации его отец. Видимо, условные рефлекторные реакции по наследству не передаются. На счет остального тоже пока не уверена. По крайней мере, я не то что не хотела их сравнивать или намерено искать в них что-то очень одинаковое и идентично схожее, скорее наоборот. Чуть ли не безудержно радовалась всякий раз, когда понимала и ощущала именно на физическом уровне, насколько они были разными, как и мои к ним чувства.

Да и не хочу я сейчас этим заниматься. Я дома у Кира, в нашем собственном отдельном мирке, где нет места никому и ничему другому — ни прошлому, ни будущему, только происходящему здесь настоящему. Что, в принципе, я и чувствую, пропуская совершенно новое для себя восприятие через призму обновленных ощущений, как само собой разумеющееся. Я уже знакома с планировкой этой квартиры, мне вообще не составило никакого труда найти вначале ванную, потом отправиться в гостиную, поскольку бегать по чужим комнатам в абсолютно голом виде, в мои постоянные новые привычки пока еще не входило. Правда, решить вставшую передо мной задачку оказалось не так-то уж и просто. Я ведь пришла сюда без платья, в одном страшно сексапильном неглиже с накинутым поверх плащом. Не стану же я сейчас напяливать на себя демисезонную уличную одежду и разгуливать в ней по кухне? Да и вид моего некогда шикарного нижнего белья, скукоженного двумя тряпочками на полу перед окном и несколькими пятнами почти полностью высохших и далеко не водяных лужиц, как-то меня не особо воодушевил. Чего не скажешь о мужской рубашке, валявшейся чуть поодаль на краю ворсового ковра вместе с мужскими брюками и туфлями. Как раз за эту креп-сатиновую сорочку сизо-серого оттенка мой взгляд в конечном счете и зацепился. Долго думать я тоже не стала. Моментально подхватила ее с пола (будто кто-то уже собирался меня опередить) и… на несколько секунд подвисла, по старой привычке притянув ее к лицу и вдохнув едва не полной грудью вчерашний аромат Кира.

Услужливая память не преминула запустить перед внутренним взором целый видеоряд из недавно пережитых нами моментов. Как я нагибаюсь над Кириллом, сидящего в кресле в позе надменного прокуратора и не сводящего с меня своего уничижительного взгляда полноправного хозяина положения. Как меня при этом обдает этим самым запахом — мужской кожи и волос, едва уловимых ноток терпкого пота и более сильным амбре туалетной воды, явно не бюджетного разлива. После чего я уже точно не могу остановиться, отвечая не менее пристальным взглядом глаза в глаза своему во истину непобедимому сопернику, пока мои ладошки скользят агрессивной лаской по его плечам, груди, ребрам, напряженному прессу и прямиком к поясу брюк.

Даже сейчас меня пробирает до самой матки и резкой слабости-дрожи в коленках, как только я пытаюсь вспомнить большую часть деталей из нашего обоюдного безумия. Особенно, когда встала перед ним на колени и продолжила свою совращающую манипуляцию уже по его мускулистым бедрам, поверх гладкой ткани брюк.