Купленная невѣста

Дѣвушка эта была Наташа, краса Скосыревскаго хора и его подруга. Скрывшись отъ конвоирующаго ее мужика, Наташа пробралась въ Москву безъ опредѣленной цѣли, безъ гроша денегъ, безъ всякаго вида, остриженная по волѣ Катерины Андреевны, что дѣлало ее опозоренной, клеймило, какъ виноватую, ибо въ то время дѣвушекъ и женщинъ стригли только именно за вину. Ночью пробралась она во дворъ Скосыревскаго дома, чтобы взглянуть на свое старое пепелище, гдѣ прошло столько веселыхъ безпечныхъ дней, гдѣ она видѣла счастье, хотя видѣла и неволю со всѣми ея тяжелыми особенностями. Во дворѣ она наткнулась на Порфирія, который состоялъ снова въ бѣгахъ, но заходилъ къ дворнѣ, зная, что его не выдадутъ. Со слезами разсказала Наташа барскому камердинеру свое горе и высказала свою неукротимую злобу къ новой барынѣ.

-— Не знаю, что со мной будетъ, Порфиша, — заключила она разсказъ, — а только мнѣ не жить! Погибну я, какъ ни на есть, да только хотѣлось бы мнѣ сперва мучительницу мою извести, ворога моего лютаго доконать и ужъ доконаю я ее, достану!...

Тогда Порфирій разсказалъ Наташѣ, что въ Москвѣ бродятъ и скрываются раззоренные дворовые и мужики Коровайцева, у которыхъ одна цѣль съ Наташей, которые считаютъ Катерину Андреевну виновницей ихъ несчастія, раззоренія, которую клянутъ за гибель барина и которой хотятъ отомстить во что бы то ни стало. Порфирій, скрываясь въ качествѣ бѣглаго, познакомился въ разныхъ притонахъ съ этими мужиками и дворовыми и отвелъ къ нимъ Наташу. Великанъ Игнатъ сразу принялъ ее подъ свое покровительство и объявилъ, что ненавистницу ея онъ ей добудетъ, что онъ самъ и его товарищи точатъ на нее зубы и собираются навѣстить ее на новомъ гнѣздѣ. Для этой цѣли дядя Игнатъ покинулъ на время раскольничій скитъ, гдѣ онъ нашелъ пріютъ съ семьею, и для этой цѣли сплотились раззоренные мужики покойнаго Луки Ивановича Коровайцева. Наташа являлась кладомъ для Игната и его товарищей: она знала образъ жизни барыни, она знала порядки въ домѣ Скосырева и отлично могла „подвести“ мужиковъ.

— Будь ты нашей атаманшей, дѣвонька, — говорилъ Наташѣ Игнатъ, — а какъ у тебя коса твоя русая обрѣзана нашею ненавистницей, такъ тебѣ складнѣе за парня слыть, да и намъ удобнѣе. Будь ты Никашей, а не Наташей, такъ мы тебя и прославимъ.

Наташа охотно преобразилась и вся отдалась завѣтной цѣли — отомстить Катеринѣ Андреевнѣ.

Умный, хитрый, подъ лаской простодушія и неуклюжести дядя Игнатъ понялъ, что ставшая во главѣ шайки удалыхъ добрыхъ молодцевъ красавица дѣвушка вдохновитъ эту шайку, подыметъ ея духъ, тѣмъ болѣе, что какъ разъ вѣ это время на югѣ Россіи, въ Черниговской губерніи, гремѣла подвигами извѣстная авантюристка „атаманъ Груня“ , поднявшая до этого цѣлыхъ три станицы на Дону. Слава объ „атаманѣ Грунѣ“ дошла до Москвы и о храброй, безпощадной съ врагами атаманшѣ ходили легенды въ народѣ. Какъ разъ во время было появленіе дѣвушки во главѣ шайки и здѣсь, въ Московской губерніи, а у дяди Игната были широкіе и опредѣленные планы. Онъ не ошибся въ разсчетахъ и вокругъ Наташи группировалась уже значительная толпа смѣлыхъ авантюристовъ, разбитыхъ на небольшія партіи.

Все это, за исключеніемъ своихъ плановъ, и разсказалъ дядя Игнатъ Ивану Анемподистовичу.

— И выходитъ, купецъ, что горевать тебѣ не пошто, а надо дѣло дѣлать, — заключилъ онъ.

— Какое?

— А такое, чтобы невѣсту твою у „бѣглой барыни“ выкрасть. И ежели ты не хочешь, чтобы невѣсту твою барыня лихая замучила, такъ медлить тебѣ нечего. Самъ ты не ходи, намъ ты не требуешься, а ежели хочешь, такъ деньгами намъ помоги. Не жаль?

— Все отдалъ бы, братцы, да что выйдетъ изъ того, что я украду мою Наденьку? Опять отнимутъ и еще пуще ей горя прибавится.

— А мы не дадимъ, — усмѣхнулся Игнатъ. — О скитахъ на Волгѣ слыхалъ?

— Слыхалъ, приводилось.

— Ну, такъ вотъ туда мы твою невѣсту и отправимъ, тамъ и живи съ ней. Есть, дружокъ, и въ Москвѣ углы, куда твою невѣсту убрать можно, и никто въ тѣхъ углахъ ее не найдетъ, а захочешь обвѣнчаться, такъ и это можно.

Иванъ Анемподистовичъ крѣпко задумался.

XXI.

Какъ не любилъ Иванъ Анемподистовичъ Надю, но торговая жилка его забилась сильно, когда пришлось ставить на карту любовь и благополучіе Нади съ одной стороны и торговлю съ собственнымъ благосостояніемъ — съ другой. Слишкомъ торговецъ былъ Иванъ Анемподистовичъ, слишкомъ сжился онъ съ наживой, чтобы не задуматься о своей торговлѣ, о „дѣлѣ“ въ такую трудную минуту. Согласиться съ предложеніемъ дяди Игната и взять любимую дѣвушку силой, значило разорвать связь съ Москвой, бросить торговлю, бросить все, а это было не легко. Но когда Иванъ Анемподистовичъ вернулся позднею ночью домой, покинувъ „Митричевъ кабакъ“ съ обѣщаніемъ завтра же снова придти, его охватила такая тоска по Надѣ, что онъ понялъ всю невозможность жить безъ этой страстно любимой дѣвушки. Въ кабакѣ, „на народѣ“, послѣ выпитаго вина тоска „отвалила“, Иванъ Анемподистовичъ забылся немного, но когда онъ вернулся домой, гдѣ все напоминало ему Надю, тоска съ новою и удвоенною силой охватила его.