Куплю чужое лицо

И снова галлюциногенный жар бросил меня в прошлое. Снова мы уходили от «духов», а они шли по нашим следам, уверенные в том, что теперь наверняка нас добьют. Помощи ждать не приходилось. Комбат передал по рации, чтобы держались, что для нас запросили «вертушки»… «Что теперь?» – снова спросил Шамиль. «Теперь не бздеть», – получил он мой ответ. Плохо дело, когда начинается паника. И уже не так опасен «дух», как обезумевший от страха боец. Цепная реакция передается ко всем, и люди превращаются в стадо овец. Чтобы этого не случилось, надо занять людей любым делом. Я послал группу на рубеж, откуда ждали подхода «духов», еще несколько человек – разведать, нет ли где тропы, спуска, чтобы выйти из этой ловушки. Через полчаса они вернулись, и Корытов, которого я назначил в группе старшим, доложил, что нашли расщелину, по которой, если использовать страховочные тросы, можно рискнуть спуститься вниз. Мне предстояло решить: или принять последний бой, потому что «духи» должны появиться на ближайшей вершине минут через двадцать-тридцать и, перестреляв нас, сбросить наши трупы с обрыва. Или же сорваться в пропасть, не найдя на каком-то участке возможности спуститься… Я оставил Шамиля с тремя бойцами на прикрытии, а с остальными двинулся к расщелине. Вскоре позади послышались отдаленные выстрелы. Но мы уже подошли к расщелине. Она напоминала пасть крокодила, коварная, с острыми камнями разной величины. Они осыпались, вырывались из-под ног и с шумом скатывались в пропасть. Вперед я отправил ребят, которые имели альпинистскую подготовку. А наверху все гуще гремели очереди, наши отвечали короткими очередями. Мы отдали ребятам практически весь свой боезапас, чтобы они продержались хотя бы полчаса. …Вернулся один из альпинистов, сказал, что спуститься в межгорье можно. Лишь на одном участке метров пять – отвесная скала, придется использовать трос. «Вперед!» – подал я команду. Судьба дарила нам еще один шанс. Я дождался возвращения Шамиля и трех бойцов и пошел замыкающим. Когда я добрался до обрыва, Приходько уже спустили на веревках – это было самым трудным. И я был благодарен ребятам, потому что они это успели сделать, иначе ко всем передрягам попали бы в гнусную ситуацию: или бросать раненого, или погибать всем. И этот выбор должен был сделать именно я – командир. …Мы еще долго шли по горам, и каждый боялся, чтобы не взорвалась под ногами земля. И она все равно взорвалась, и Шаповалову оторвало ногу. Он плакал и скулил, как щенок, и умолял, чтобы мы его не бросили. Я его успокаивал и гладил по стриженой, седой от пыли, может быть, и от боли, голове. Мы, конечно, не оставили его и первым посадили в вертолет. А вторым – умершего от ран Приходько… Было ли это в тот раз, или в другой, или и вовсе вся та далекая война – долгая горячечная галлюцинация, наваждение, стиснутое в зубах безумие.

Подобно молчаливой глубоководной рыбе, появилась Елизавета Сергеевна. Я тоже, не говоря ни слова, обнажил ягодицу, но она отрицательно покачала головой.

– К тебе посетитель, – сказала она. – Умойся, и я тебя отведу.

Наверное, опять Баздырев… Но повела меня Елизавета Сергеевна не в кабинет главврача, как обычно, а в холл, где стояли два кресла, диван и унылый фикус.

На диване сидела… Паттайя. У меня подкосились ноги. Какая неправдоподобно яркая галлюцинация. Это бред… Я оглянулся. Елизавета Сергеевна уже исчезла.

– Ты?!

– Это я, Володя, – сказало видение на хорошем русском языке. – Я жива.

Она поднялась навстречу мне, в изящном черном брючном костюме, короткая модельная стрижка… И уже через мгновение повисла на моей отощавшей небритой шее. Кажется, она меня целовала…

– Мне сказали, что ты умерла! – справившись с дыханием, выдавил я. – В вашем посольстве…

– Они сказали почти правду… Я чуть-чуть не умерла. Меня спас тайский врач. Тайская медицина способна делать чудо.

– Почему ты не появилась раньше?

– Это долгая история. Я тебя искала. Узнала, что ты попал в тюрьму…

– Да, в тюрьму. А теперь в дурдоме. Прикольный у тебя бойфренд…

– Что тебе говорят врачи?

– Они говорят, что у меня шизофрения, и когда меня вылечат, то отправят обратно в тюрьму. И если ты хочешь меня отсюда вытащить, послушай меня внимательно. Ты должна позвонить по телефону одному человеку. Он очень авторитетный человек… в определенных кругах. Передай ему привет, скажи, что из меня планомерно делают идиота, барана, овощ. Скажи, что меня надо вытаскивать отсюда. Его звать Сильвио.

Я продиктовал по памяти номер телефона, который Паттайя тут же записала.

Появилась милейшая Елизавета Сергеевна и напомнила о конце свидания.

Второй наш поцелуй был более осознанный и на вкус приятный. Одичал я в мужской богадельне…

Паттайя ушла, махнув на прощание рукой. Она исчезла, как легкая дымка на горизонте океана. И я засомневался, не было ли это видение галлюцинацией, иллюзорным бредом, что вполне характерно для шизофреника и описано в истории моей болезни.