Куплю свадебное платье

— А живого нет? — с надеждой посмотрела по сторонам Кокуркина.

— Какая вы, женщина, умная!.. Вам прямо не угодишь! — пристыдил ее трубач.

— Я?! Умная? — удивилась и заиграла глазами Кокуркина, которую за шестьдесят два года впервые назвали умной.

И, задумавшись о своем, о девичьем, Дарь Иванна зашла в родной подъезд, задев дверь баклажаном из сумки.

Философ

«Сегодня ночью я пил коньяк во сне, а утром у меня болела голова…»

Бомж Илья Леонидович проснулся с новыми ощущениями. Он встал, отряхнулся и еле живым голосом сказал:

— Это просто смешно!

И стал дописывать «Теорию разрушения страны», пытаясь отгородиться и навсегда забыть, что видел в ту ночь в 56-й квартире.

Перышко скрипело, Лабрадор отошел от трансформаторной будки и поднял правую заднюю… нет, левую заднюю.

«Самое страшное, что произошло за тринадцать последних лет — не нищета миллионов или запредельные прибыли нескольких тысяч семей и даже не тихая смерть сотен людей от всего случившегося после развала страны. Все мы рано или поздно помрем. А то, что в России воцарился при расслабленности и томности верховных властей новый неписаный закон, который неукоснительно введен киллерами от Калининграда до Камчатки — за деньги можно убить кого угодно, когда угодно и за что угодно. И меня, и тебя, и вас, эй, господин в „Мерседесе“. Убийц будут искать и не найдут — томность властей, она такая пра-а-тивная.

Теперешнее зло и минувшее, разве у него не одно и то же выражение на черной мохнатой морде? Полной свободой в России пользуются бандиты и власти — то же, что и раньше. Для рядового человека — это недозволенная роскошь. „ГУЛАГ“, или киллер в подъезде, или „КамАЗ“ с гексогеном, припаркованный рядышком с твоим панельным домом».

— Ох, блин!..

Бомж Илья Леонидович зажмурился и выглянул из трансформаторной будки. И не смог выйти — рядом, за дверью, стоял «КамАЗ». Под ним спал шофер Винников.

И получалась страшная картина — о судьбе страны в тот вечер думал один только бомж Илья Леонидович Брежнев.

Ох, недаром говорят астрологи про номинальную похожесть людей с зеркальными знаками Зодиака, именами, фамилиями и даже волосами.

Все рыжие Тани имеют мужей-алкоголиков, а уж Клеопатры любят мужчин вплоть до восьмидесяти лет.

— Ой, фигня это все! — напоследок сказал вслух о России и подумал то же самое Илья Леонидович и уснул.

На земле шел дождь, Америка властвовала, Россия бедствовала, какие же сволочиии…

— А Майкл Джексон — простой украинский мальчик, и мамка у него молдаванка! — к чему-то сказал во сне Илья Леонидович и, поджав ноги к набитому животику, заснул в положении эмбриона (до лучших времен).

Храните деньги в банках

— Деньги и коммунизм — две утопии! — Илья Леонидович поставил жирную точку, почесал затылок и пошел в бутик на улицу Цурюпы, ту, которую пересекает проспект Всех Замученных Лениным и Остальными Такими же.

Когда у бомжа не было денег, он просто каждую секунду думал об обустройстве России, однако, оказавшись при деньгах, он вдруг торопливо задумался о себе: «Может быть, еще не поздно начать новую?.. Как там ее?.. Жизнь!»

Первым делом на деньги из двух кофейных банок Илья Леонидович купил золотые часы «Женева».

Не в бутике, а с рук, и не за безумную какую цену, а всего за три тысячи рублей. Киллер один продавал. С выбитым глазом.

Золотые часы «Женева» на руке пьяненького бомжа привлекли внимание трех местных путан, и они обслужили Илью Леонидовича без очереди, бесплатно и досрочно, чем повергли тихого человека в краску стыда, смущенное волнение и гусиную кожу.

— Вы давно от стилиста? — со знанием дела спросила третья, очень симпатичная путанка, отлипаясь от Ильи Леонидовича. Тот блаженно замычал.

— Он?! Недавно! — закуривая, тоном, не терпящим никаких «но», присела на нижнюю часть туловища Ильи Леонидовича первая и самая заводная из девиц. — Вот только что вышел! Я сама видела. Ну что, старичок, ты еще теплый?

Илья Леонидович умиротворенно закрыл глаза и отдал себя на волю свалившегося на него счастья.

На следующее утро в баре на привокзальной площади Илья Леонидович барствовал по полной программе, до вечера.

На телеэкране за барменом сидели и лоснились опухшие от денег олигархи.

— Дай поцелую! — закричал Илья Леонидович Брежнев, отрываясь от пивной кружки с «Хеннесси».

— Кого? — удивился бармен.

— Черномыр — ик! — дина… и Бороди — ик! — на! — выговорил Илья Леонидович устало.

— Иди целуй! — разрешил бармен.

Илья Леонидович с явными криминальными намерениями посмотрел по сторонам и кругами пошел к телевизору.

— Стул возьми, не дотянешься, — посоветовал ему официант.

Сперва Леонидыч ткнулся в телевизор, оставив на экране пятипалые отпечатки от кетчупа, потом телевизор взорвался и потух. Илью Леонидовича отбросило, он долетел до выхода и рванул в дверь. Никто за ним не бежал, все чего-то ждали.

— Мне миндального мороженого — на все! — протянул двадцать долларов Илья Леонидович в новом костюме от Армани и сияющих ботинках.