Ленчик прибежала на Некрасова едва не бегом. И с порога, еще не успев зайти в дверь, выдохнула: "Марина Викторовна, мы ее нашли. Живую".
- Не мы, а ты, - улыбнулась Лейшина. - Разувайся, проходи в кухню. Сейчас расскажешь.
- Ну, все-таки, наверное, мы, а не я, - смутилась Ленчик.
- Леночка, - с выражением ангельского терпения на лице сказала Марина, - давай договоримся сразу. Мы обе понимаем, что эту работу невозможно было проделать в две твоих руки. Но ответственность за все, что было сделано для этого результата, особенно в части действий, за которые можно спросить по закону или хотя бы по понятиям гостей о законе, ляжет на тебя, как только о ней зайдет речь. То, что ты сделала, ничем не отличается от теракта со взрывом. И весить будет, при неудачном стечении обстоятельств, ровно столько же. Кушай печенье, я его час как из духовки вынула, и рассказывай.
Рассказ весил впечатляюще. Особенно в уголовно-процессуальных терминах. В нем были: взлом сети официального провайдера администрации наместника, похищение аккаунта, кража личных данных владелицы украденного аккаунта, использование личных данных в преступных целях, распространение личной информации. Все это для красоты было посыпало оскорблением религиозных чувств: "обтекшими" и "обточенными" называли новообращенных из местных, замазанных до обращения в криминальных схемах, даже с точки зрения саалан выглядящих неприглядно. В летних судебных процессах "обтекшие" и "обточенные" оказались свидетелями - в основном, по причине неподсудности их деяний в земном праве. Святая стража обязала их принять веру саалан, и на этом основании они были условно прощены, то есть переданы то ли под надзор, то ли на воспитание досточтимым. От "потекших", которые просто приняли новую веру по собственному выбору и поэтому считались блаженными с промытым мозгом, в крае их отличали и относились с брезгливым презрением. С точки зрения саалан оба определения выглядели одинаково оскорбительно.
При желании кого-то из "дорогих гостей" при помощи своих технологий подсмотреть и подслушать разговор, когнитивный диссонанс желающему был бы обеспечен надежно. В обычной городской кухне на первый взгляд мирно беседовали опытная тетушка, кладезь образцов благородного воспитания и прекрасного образования, и умная племянница или молодая подопечная, подающая надежды. И таланты второй под защитой и заботой первой могли бы впечатляюще расцвести, если дать им время. Но прислушавшись и осознав тему разговора, пришлось бы очень долго выбирать между гнусным заговором и преступным сговором людей, совершенно лишенных благородства и недостойных называться людьми.
К счастью, у саалан не было принято подслушивать, и подсматривать тоже.