Курама

В танке, даже таком маленьком, чувствуешь себя очень защищенным. Остальные лисы из обоих отделений чуть ли не лежали за своими укрытиями, активно постреливая в сторону здания, повсюду поднимались фонтанчики пыли от пуль. Стоило танкетке показать башню, как на броню так же посыпались попадания, но я их игнорировал. Я высматривал на крыше гранатометчика.

Вот я увидел фигурку, и сразу дал в ее сторону очередь из пулемета. Фигурка скрылась за парапетом, а я, оскалившись, прострочил его длинной очередью. Мне показалось, что я увидел капли крови, выбитые снарядами, но это было невозможно — оптика не настолько мощная, а расстояние больше.

Избавившись от основной угрозы, я начал обрабатывать все окна, из которых велся огонь. Только через долгие три минуты мне удалось подавить все огневые точки, и танкетка двинулась дальше. Я был готов в любой момент отдать мехводу команду рвануть в укрытие.

Отработанным движением я достал новый подавитель и заменил начавший выгорать. Такими темпами мне их не хватит, и придется просить у других. Вообще, в этот раз они работали намного активнее, отсекая буквально все эмоции, отчего я чувствовал себя этаким автоматом, что наводит пушку, жмет на педаль спуска, ищет цели, снова наводится и так далее. Не сказать, чтобы это было плохо — я был наводчиком единственной надежды на быстрый прорыв, маленькой, но удаленькой танкетки МТС2 «Ракушка». Мне сейчас нельзя было поддаваться эмоциям. Но, честно, мне нравилось быть живым, чувствующим, а не деталькой к автоматической пушке.

Долгие полчаса мы прорывались к стоящему в конце улицы пятиэтажному зданию. Это была самая высокая точка в городе, строение устояло только благодаря своей конструкции — оно изначально строилось как опорный центр обороны. А ведь нас атаковали еще и с флангов, из зданий, даже из-под земли — диггеры не справлялись с задачей, и в данный момент отступили для перегруппировки и пополнения запасов взрывчатки и специальных гранат. Связь удалось восстановить достаточно быстро — второй взвод шестой роты совместными усилиями уничтожил волчью станцию глушения.

Одну из танкеток нашей роты уничтожили, как и оба сопровождающих его отделения. По нашей «Ракушке» так же попали один раз, но, к счастью, по касательной — была повреждена ходовая. Пришлось перенатягивать гусеницу, несколько ее траков тупо сплавились от кумулятивной струи, да и катки менять пришлось. Хорошо хоть, запас запчастей для ходовой танкетки возили с собой, сзади. В процессе я, мехвод и еще пара лисов из первого отделения знатно измазались в масле, но зато наша главная огневая мощь была снова на ходу.

А вот с патронами были проблемы. Для пушки осталось где-то четверть боекомплекта, для пулемета — и того меньше. Пулеметчик из моего отделения пообещал поделиться пулеметными лентами, но у него самого их оставалось две с половиной штуки, считая резервную, которую он обмотал вокруг пояса еще на базе.

Вообще, мы потихоньку выдавливали волков из пункта, методично зачищая территорию. Потери были, но безвозвратных — не так уж и много. Ведь для нас главное что? Дожить до медика, а там либо на лечение, либо в принудительную кому и на смену тела. Поэтому мы до сих пор держимся, несмотря на преимущество волков в восстановлении своей численности. Но это осознание этого факта никак не помогало мне, если быть честным. Когда на моих глазах лису из моего отделения отстрелил ногу снайпер, мне потребовался новый подавитель. Его унесли очень быстро, медики шли буквально по пятам, оттаскивая раненных и убитых.

— Отделение, закрепиться на позиции! Ждем подкреплений! — прокричал Энцо, постоянно поправляя повязку напротив левого глаза. Случайный осколок лишь чудом застрял в кости черепа, а не проник в мозг, однако, лис отказался от госпитализации, лишь накачавшись обезболивающим.

Лисы вяло отрапортовали о получении команды и расползлись по укрытиям, я откинулся назад, насколько это было возможно в тесной башне.

Бой опустошал, как физически, так и морально. Казалось, что сложного — сиди да постреливай, но нет… каждую смерть среди этих, в общем-то, малознакомых лисов я ощущал очень остро. Словно умирал друг, пусть будущий, но тем не менее! Безвозвратные потери среди наших двух отделений составили шесть единиц. Единица… как обезличено называли солдат в нашей армии. Специально так сделали, чтобы командирам было проще отдавать приказы, каждый из которых практически всегда приводил к смертям.

Я пальцами нащупал подсумок с подавителями. Три штуки осталось, после чего придется искать замену. В начале наступления у меня их было десять. Наступление длилось полтора часа. Что-то около тринадцати минут на подавитель, чуть меньше. Зато я сохранил холодный рассудок тогда, когда это действительно было нужно.