Курама

Четвертый этаж. Судя по данным от командования, именно на этом этаже пропали штурмовики. Чувствуя дрожь и удивляясь, почему подавитель не работает, хотя он даже не нагрелся, я посмотрел на сержанта. Тот был напряжен, его хвост метался из стороны в сторону, а шкура на лбу собралась складками. Он знаками показал мне выбить первую же дверь. Я принюхался и вдруг отчетливо почуял запах волка, а так же очень знакомый лисий запах. Встав в стороне от дверного проема, спиной к стене, я со всей силы ударил ногой по двери и тут же рухнул от чудовищной головной боли.

Я очнулся и увидел, как волк без брони, оружия, в одной футболке и шортах деловито обыскивает сержанта. Он сидел на корточках спиной ко мне и довольно сильно шумел, открывая подсумки и вытряхивая их содержимое на пол. Я медленно потянулся к закрепленной на животе кобуре с револьвером, мысленно благодаря Энцо за ценный совет. Доля секунды, щелчок застежки на кобуре, волк, словно подброшенный пружиной, разворачивается ко мне, одновременно вставая в какую-то бойцовскую стойку, но я уже навожу оружие на него. Мгновение, когда наши взгляды встречаются, и я жму на курок.

Я с шипением выдохнул, осознав, что задержал дыхание. Бл. ь! Этот кусок дерьма чуть не успел! Еще бы доля секунды, если бы револьвер за что-нибудь зацепился, если бы я замешкался… да много если!

Я вцепился в горло, нащупав ошейник, но не ощутив уже знакомого переплетения сложного узора. Подавитель стал самой обычной полоской ткани. С остервенением отодрав липучку, я выбросил ошейник, и, переложив револьвер в левую руку, потянул из ножен меч. Странно, что на грохот выстрела никто не выглянул. Я встал на ноги и вошел в комнату, чтобы тут же замереть.

Штурмовики были тут. Кажется, все до единого. Лежали по углам без сознания, а посреди комнаты возвышались двое. Двухметровый накачанный волк в футболке и шортах, а так же двух с половиной метровый монстр. На щите в левой руке было написано «N08A».

— Вот мы и встретились, объект Нова, — прорычал я, оскалившись, и чувствуя уже порядком подзабытую ярость. Из-за этой твари пострадали лисы. Пострадало мое отделение! Моя стая! Это были волки, в конце концов, из-за них вообще идет эта война!

— Брось оружие. Тебе не справиться, — холодный, равнодушный тон, которым говорила Нова, оказал на меня воздействие, схожее с выливанием ведра ледяной воды за шиворот.

— А я попытаюсь, — прошипел я, поднимая револьвер. Волк напрягся, он все-таки был без брони.

— Убьешь его голыми руками — сможешь уйти. И все остальные лисы тоже останутся живы.

— Одна причина, по которой я тебе должен верить?!

— Ничего, кроме моего слова.

Я с яростью вперил взгляд в это воплощение самоуверенности и непоколебимости, после чего смерил взглядом волка. Убить голыми руками? Ха, с тем же успехом я мог бы попытаться застрелить Нову из своего револьвера! Но я уже не отдавал отчета своим действиям.

Меч влетел в ножны, револьвер — в кобуру. После чего они были осторожно положены на пол в углу. Я размял шею, повел плечами, готовясь к самой трудной схватке в своей жизни. Я сделаю все, что в моих силах. ВСЕ! Или я не Курама?!

— Храбро, но безрассудно. Сорок третий, убить его.

Когда на меня налетел этот сгусток мышц, я очень отчетливо понял, как чувствует себя тот несчастный, которого сбивает грузовик. Меня буквально снесло с места и впечатало в стену, что-то хрустнуло в подсумках, но я, зарычав, сумел вовремя уйти перекатом, избегая добивающего удара ногой. Вскочив на ноги, я оскалился, прижав уши и подобравшись, готовясь к прыжку, в любую сторону — к противнику, от противника, куда угодно! Главное — двигаться, быстро, резко, неожиданно, на пределе возможностей!

Но уже через несколько секунд я отчетливо понял — переоценил я свои силы и возможности. Сейчас я был лисом, прошедшим только укороченный курс рукопашного боя, а против меня стоял матерый волк, явно настоящий профессионал в бое без оружия. Он не уступал мне в скорости, ловкости, более того — превосходил. У меня не было шансов.

Но я не сдавался! Раз за разом я пытался прорваться сквозь его защиту, нанести хоть один удар, но все тщетно. Меня не спасало даже то, что волк не бил меня в грудь или живот — явно не хотел раздробить пальцы о защитные пластины. Всего один раз я попытался принять удар на скользящий блок наручами, и моя левая рука онемела. И далеко не сразу к ней вернулась чувствительность.

Двадцать секунд, сорок, минута, полторы. Я уже выдыхался, сердце бешено колотилось в груди, у меня не оставалось сил даже на ярость или злобу — я мог лишь уворачиваться, затравленно смотря на огромного волка, пытаться выжить — но уже не победить. Вот он нанес прямой удар мне в челюсть, я неуклюже отшатнулся и почувствовал, как падаю на спину. В глазах противника не было торжества, не было ничего — только холодный расчет.