Курама

— Что она тут делает? — шепотом спросил я, впрочем, понимая, что меня в любом случае услышат. Вот и Алика таиться не стала.

— Это тебя надо спросить, а не меня.

— Я уже все объясняла. И не раз.

— Переросткам слова не давали, — безэмоционально ответила лисица, но я понял, что она очень, очень раздражена. Даже зла. Волчица фыркнула, но затихла.

— Ничего не понимаю…

— Что ты помнишь?

— Хм, штурм города помню. Как из двадцатки стрелял, помню. Штурмовиков помню. И штурм… Так, что еще… — я напряг память, чувствуя некоторое раздражение от того, насколько тяжело всплывают воспоминания. — Помню, как пропали штурмовики и мы, кажется, пошли их искать. А потом я помню только вот ее голос, и, кажется, серьезную такую драку. Я ведь не с ней дрался?

— А я говорила, он мало что вспомнит.

— Брысь из палатки, — бросила Алика, а волчица, заворчав, громко ушагала прочь. Уверен, будь у палатки дверь, она бы ею хлопнула.

— Почему она тебя вообще слушается? Она же волчица, враг, в конце-то концов!

— Она говорит, что ты перенес фокус ее верности на себя. Мастера Разума что-то да поняли, а вот я чувствую себя тупой, как пробка, — Алика покачала головой. — Ее прогнали через тестор, так тот выдал сто шестьдесят три единицы, у мастера чуть челюсти не потеряли.

— Она — мастер Разума? — я удивленно прижал уши, чувствуя, как глаза принимают идеально круглую форму.

— Необученный. У нее огромный потенциал, но среди волков нет и не может быть мастеров. Говорит, сама всему обучалась, тренируясь на других волках.

— Еб…й ж ты нах. й… — пробормотал я, и тут же вспомнил одну важную деталь. — Подавитель! Нафига вы его сняли?!

— Нова настояла, — лисица качнула головой в сторону, дернув ухом. С некоторой задержкой до меня дошло, что этот жест равнозначен человеческому пожиманию плечами. — Говорит, тебе сейчас он не нужен. Да и мастера в один голос подтвердили ее слова.

— Бл…, как же думается-то тяжко, — проскулил я, чувствуя тяжесть в висках. — Как вы вообще додумались ее выпустить из карцера? И где мы вообще?

— Ее вообще-то постоянно сопровождают два штурмовика с разрывными патронами. Правда, они не особо за ней следят.

— Это еще почему? — у меня в голове что-то заклинило.

— Нет смысла. Она безобиднее мухи, как бы это ни звучало в отношении нее.

— Да вы издеваетесь… — простонал я, понимая, что опять вырубаюсь.

— Спи, Курама. Просто спи.

И я уснул.

Когда я проснулся, то первым делом ощупал свою шею. Как я и ожидал, подавителя не было, что вызвало у меня… страх? Да, именно страх. Я стал бояться своей чрезмерно эмоциональной части. Особенно по причине того, что вспомнил свой последний бой в атаке на пункт Найтшифт.

На языке тут появился привкус крови волка, и меня замутило. Как мне вообще могло нравится это?! Ками, да меня просто от воспоминаний сейчас вывернет, а ведь я когда-то наслаждался запахом крови! Бл…ь, я вот сейчас очень, очень хорошо понимал шиноби, что меня боялись.

Но с другой стороны, я — это я. Курама, Кьюби но Йоко, девятихвостый демон-лис. Нельзя отказываться от своего прошлого, но можно идти в будущее, ведь так? Я сел, скрестив ноги, сцепил пальцы в замок и принялся за дыхательные упражнения. Как это ни странно, но я очень быстро успокоил свои нервы и почувствовал себя спокойно и уверено. Бешено мечущиеся из стороны в сторону мысли замерли и стали выстраиваться в строгом порядке.

Да. Я Курама, и у меня крайне кровавое прошлое. Но стоит признать, что за одно только сражение за пункт Найтшифт я убил ну никак не меньше пары десятков волков, и совершенно ничего не чувствовал по этому поводу. Конечно, львиную долю эмоций отсек подавитель, а мастера Разума потом мягко вывели их, словно постепенно стравливая воздух из чрезмерно накачанного воздушного шарика. Но теперь надо понять, как и почему я могу спокойно САМ контролировать свое состояние?

Повинуясь какому-то наитию, я коснулся шеи еще раз, и почувствовал очень знакомый узор. Он ощущался слабее, словно стал менее рельефным, но он был, и сейчас, успокоившись, я мог его нащупать.

Итак, одна проблема решена. Структура подавителя каким-то образом перенеслась на мою шею, причем в полном объеме, узор был точь-в-точь как на ошейнике. Что это значит? Два варианта, плохой и хороший.

Начнем необычно, с хорошего. Теперь мне не придется опасаться, что подавитель сгорит, и я окажусь словно с оголенными нервами посреди поля боя.

Плохая новость состоит в том, что теперь есть шанс выжечь свою драгоценную шкурку на шее.

Подавитель при интенсивной работе сильно нагревается. Почему? В голове всплыл случай из жизни прошлого владельца тела, а именно, когда сгорела проводка в его комнате. Причиной стал резкий скачок напряжения, и как назло именно в этот момент предохранительные системы в распределительном щитке были отключены.