Куратор

– Что́ там осталось от твоего мозга, Элджин, – беззлобно сказала Рэй и налила ему пива, а себе чуть-чуть виски. Подняв стакан, она мысленно произнесла тост за подружку Айка, эту оторву, которая потребовала себе в подарок стеклянных глаз. Рэй она уже заранее нравилась; хозяйка салуна дождаться не могла, когда Айк приведет ее знакомиться.

Всхлипы Элджина разбудили Марла, который с недавних пор побаивался, что его извечный собутыльник теряет разум, а ведь мозгов у Элджина отродясь не водилось в избытке. Марл увидел, что Элджин сосет пиво и по его щекам текут слезы. На волосы несчастного пройдохи налип свечной воск размером с птичью каплю. Зрелище душераздирающее. Впрочем, через речку плыть – да не замочиться?

– Мне тоже пива, Рэй, – попросил Марл.

– Еще бы тебе не пива, – проворчала хозяйка салуна, но налила и ему. Марл выпил.

Гроут поднялся на ноги и поковылял к задней двери, с хрустом давя костылями устричные раковины. Рэй спросила, не помочь ли ему.

– Не, – прохрипел Гроут.

– Бедные мои мозги. – Элджин испустил дрожащий вздох: – Э-хе-хе…

Марл хлопнул Элджина ладонью по спине.

– У тебя просто сушняк, приятель. Помнишь мисс Алфавит? – обратился он к Рэй.

Мисс Алфавит была как Элджин сейчас – еще одно душераздирающее зрелище.

– Такое не забудешь, – хмыкнула Рэй.

Лет пятнадцать назад одна сумасшедшая, просившая милостыню на берегу Фейр, с плачем звала Ди-Ди-Ди, свою хорошую, милую Ди-Ди-Ди, и приставала к прохожим с вопросом, не видели ли они «крошку Ди». Многие над ней потешались: эта мисс растворила себе мозги неумеренным потреблением «тоников от головной боли», которыми смело можно чистить серебро, и где-то в процессе потеряла четвертую букву алфавита. В Лисе ее прозвали мисс Алфавит. Когда над ней смеялись, она обычно тоже отвечала смехом, и комедия начиналась сызнова.

Марл не видел в ней ничего комичного. Он ее жалел. Женщина носила чепчик, как порядочные горничные и няньки, и, может, даже служила когда-то нянькой или горничной, но опустилась до уличной жизни. Мисс Алфавит смеялась, даже плача над своей буквой. Это запало Марлу в душу – смеющееся лицо, залитое слезами.

Поговаривали, что раньше она слонялась возле Ювенильных пансионов, выпрашивая свою букву, пока оттуда не вышел начальник и не отлупил ее до бесчувствия. Из этого Марл дедуктивным методом вывел, что мисс Алфавит сделала малышку Б с мистером В, назвала ее Д и сдала ребенка в сиротский дом. Бедная девчушка…

В те дни Марл работал ночным охранником и не раз, когда было холодно и дождливо, забирал мисс Алфавит с ее места под открытым небом в крытый переулок возле своего офиса. Единственное, о чем он просил, – чтобы она никому не говорила.

– Если ты начнешь вопить и звать свою букву, сюда припрутся другие, и я быстренько окажусь на улице вместе с вами, – всякий раз втолковывал ей Марл.

– Ди была несносная кошечка, но золотая девочка. Поднимала, слушала, помогала своей бедной няньке, когда нянька болела. Иногда она меня пугала, а я все равно смеялась. – Сумасшедшая покачивала своей бутылкой с «лекарством» и смеялась. Чепчик у нее сделался серым от пота, и пахло от нее не лучше, чем от Фейр во время отлива. – Благослови вас небо, сэр, спасибо вам, сэр, я посижу тихо-тихо и найду мою крошку Ди завтра.

Однако сколько веревочке ни виться, а конец будет. Наступила дождливая январская ночь, когда ни Марл, ни кто другой не предложил нищенке помощи. Окоченевший труп мисс Алфавит нашли на одной из пристаней с вытаращенными глазами, отвисшей челюстью и посиневшими губами. Когда ее подняли, под ней оказалась целая лужа крови.

Бедная баба… Люди порой бывают очень жестоки. Марл пожалел, что у него нет ни пенни: он бы купил куриной печенки и пошел в святилище – поговаривали, что в храме на Пойнт до сих пор держится древняя магия, – и оставил бы печенку для кошек, и попросил бы их улыбнуться мисс Алфавит.

Марл отхлебнул из своей кружки. Моузи и студентики обещали, что революция сделает жизнь лучше и справедливее, а он по-прежнему сидит без гроша. Марлу стало абсолютно наплевать на слизняков, которым дали под зад коленом, – на короля, его правительство и его министров. Приятной неожиданностью было застать, как с ними обошлись хоть вполовину так скверно, как они с Чарой.

Но, как бы красиво ни звучало это «лучше и справедливее», если ты пожил на свете, сказками тебя не обманешь. Игроки могут меняться сколько угодно, но верх неизменно берет пройдоха, у которого на руках все козыри.

– Не стесняйся, поплачь, раз тебе скорбно, – сказал Марл Элджину. – Это твое право.

Он помахал Рэй. Хозяйка, видно, пребывала в снисходительном настроении, потому что выставила новую кружку, и Марл почувствовал угрызения совести из-за того, как планировал потратить несуществующее пенни: по справедливости монету полагалось отдать Рэй в счет долга.

– Спасибо, Рэй. Я тебе на днях заплачу. – Он поднял кружку: – Ну, за маленькую букву мисс Алфавит.

Δ