Куратор

Впереди за поворотом послышался хруст веток. Полускрытые беседкой, показались конюшни, к которым он столько времени добирался. У коновязи топтались лошади. Айк заметил два экипажа, черных с золотом.

Он пригнулся пониже, прячась за обнаженными узловатыми корнями старого дерева, напоминавшими щупальца гигантского осьминога.

Со стороны его канавы из лесу показался старик в нарядном полосатом костюме, прекрасном белом шелковом шарфе и белых парусиновых туфлях, сопровождаемый дородным здоровяком в клетчатом костюме. Третий – долговязый и тощий, с впалыми щеками, в военной форме, увешанной медалями, – брел за ними, спотыкаясь на каждом шагу. На ходу он внимательно читал какой-то листок.

– Я знаю, что другая дверь гораздо удобнее, но мы выполняем свой долг, – через силу проговорил старик. Блестящий белый шелк его чудесного шарфа так и светился под тенистым зеленым пологом.

– Вы не услышите от меня ни слова жалобы, сэр, – отозвался его помощник.

– Я знаю, министр, и ценю это. Вы доказали свою верность, редкостную верность.

За ними из чащи показались еще пятеро – трое хорошо одетых джентльменов и две дамы в одинаковых платьях цвета морской волны. Как и полосатый в шарфе, все они были преклонного возраста: из-под шляп выбивались седые пряди, да и лесную тропку и широкую аллею они одолевали с явным трудом, медленными шажками. Айку показалось странным, с чего вдруг таким почтенным богачам резвиться в лесу. Напрягая зрение, он разглядел, что старухи – близнецы.

– Я еще раз взглянул на этот приказ, сэр, – сказал военный. – Мне поручено посоветоваться с вами насчет переговоров о капитуляции… – Судя по голосу, у него совсем не осталось сил.

– Послушай его! Такой милашка! – восхитилась одна из близнецов.

Ее сестра засмеялась.

– Себя послушай. Это ты милашка!

– Да, – подтвердил старик в шарфе, видимо главный в их компании, несмотря на медали генерала. – Я считаю, мы можем даровать изгнанникам еще неделю на рассмотрение предложений, которые мы сделали через наших дипломатов. Разве не об этом вы писали в своих рекомендациях, генерал?

– Я? – Генерал снова вгляделся в листок. – А, совершенно верно, сэр!

Айк шевельнулся и задел плечом выступающий корень. Сорвавшийся ком сухой земли упал на опавшие листья на дне канавы. Пересохшая листва хрустнула. Айк дернулся выхватить из носка опасную бритву, но и бритва вылетела из его потных пальцев, приземлившись на листвяное ложе.

Старухи-близнецы, замыкавшие процессию, остановились.

– Сестрица… – сказала одна.

Они обернулись, с шорохом мазнув зеленовато-синими подолами по плотно утоптанной земле. На таком расстоянии Айк не мог разглядеть ни малейших различий между двумя дамами: у обеих были натянутые пергаментные лица и странная скользящая походка, будто они не шли, а катились на хорошо смазанных колесиках, спрятанных под длинными юбками.

Остальные продолжали идти вперед, кроме генерала, который обернулся, задержав взгляд на своих спутницах:

– Что-нибудь не так, леди?

– О, разве что чуть-чуть, – отозвалась та, что слева.

– Если вообще что-то не так, – поддержала правая. Генерал кашлянул и поспешил нагнать уходящих, направлявшихся к конюшням.

Айк решил делать ноги. Когда старуха слева извлекла из сумочки отделанный жемчугом пистолет, а ее сестрица синхронно повторила ее жест, вынув такой же инкрустированный пистолетик из своего ридикюля, Айк понял: выхода нет. По прямой от этих бабулек футов тридцать; если броситься в чащу, им понадобится редкая удача, чтобы в него попасть.

Двинувшись вперед, близнецы прошли через солнечные капли, сочившиеся через просветы в зеленом пологе, и Айк ясно разглядел лица престарелых сестричек. Ноги у него будто налились свинцом, и, вместо того чтобы броситься наутек, он вжался в землю.

Мисс Пинтер, вот как их звали. Айк помнил, как начальник пансиона выстроил воспитанников в шеренгу и объявил, что обе мисс Пинтер – крупные меценатки Ювенильных пансионов, и любой, кто посрамит начальство, пожаловавшись насчет всего двух обильных и питательных трапез в день или поклянчив одеяла, будет горько раскаиваться и носить на себе следы этого раскаяния остаток жизни.

Две сестры переходили от одного воспитанника к другому, трепали детские щеки своими пальцами в перчатках телячьей кожи и спрашивали:

– Ты когда-нибудь бывал ужасно счастлив?

Или:

– Тебе доводилось видеть хорошие сны? Не расскажешь ли нам свой сон?

Или:

– А что ты любишь?

Одна из мисс Пинтер – Айк так и не разглядел в них различий – задала ему вопрос, бывал ли он когда-либо ужасно счастлив. Улыбающиеся лица близнецов оказались совсем рядом. Дыхание обеих мисс Пинтер пахло свининой и луком, а взгляды карих глаз, широко расставленные на узеньких личиках, щекотали кожу, как лапки насекомых.

Айк вспомнил визит благотворителей и привезенные ими подарки и ответил:

– Когда мне дали новое одеяло.

– Давай выберем девочку, которая мечтает встретиться со своими родителями в раю, – пробормотала другая сестра, улыбаясь и кивая при этом Айку.