Курехин. Шкипер о Капитане

Торговались мы, тем не менее, безбожно. Деньги в качестве фигуры обмена не присутствовали вовсе – таков был неписанный закон. Если одному казалось, что его пластинка обладает большей ценностью, чем та, которую предлагают взамен, то в ход шли довески, сложные многоступенчатые комбинации – две за одну, три за две, а вот к этой впридачу еще сингл или вот эта книга. «А вот помнишь, в прошлый раз я тебе чуть-чуть уступил, теперь твоя очередь». Особенно Сергей любил обмен вслепую – то есть даже без прослушивания музыки на пластинке или диске. Иногда я пытался робко возразить – дай, мол, хоть послушаю, на что он уверенно, безапелляционно и, как ему казалось, вполне резонно возражал: «Зачем тебе ее слушать?!» Особым шиком было всучить партнеру и вовсе ненужный ни одному, ни другому хлам, который в следующий раз непременно всплывал вновь. Хотя, как Курёхин справедливо говорил, в каждой, даже самой неудачной пластинке можно найти свою изюминку. Продолжалась эта оргия несколько часов подряд – перемежаясь, разумеется, разговорами и на другие темы, а нередко и ужином.

Со временем пластинки сами по себе начали стремительно терять ценность – доставать их стало легче, доход каждого из нас вырос, и вся затея, казалось, превратилась в бессмысленную. Было очевидно, однако, что пресловутые пластинки служили всего лишь поводом. Что за этой игривой, ни к чему не обязывающей формой таился важный для меня и, смею надеяться, для Сергея процесс общения – легкого, непринужденного, ни к чему не обязывающего, когда серьезные темы – а они всплывали всякий раз непременно – были умело и тактично спрятаны в оболочку трепа.

И вновь БГ: «Детский альбом» и «Два капитана 2»

Весной 1991 года Ленинградский Рок-клуб праздновал свое 10-летие. Праздновал грандиозной, огромной выставкой «Реалии русского рока» в одном из павильонов «Ленэкспо» в Гавани. Я уговорил вечно скептичного Курёхина все-таки на нее съездить – мы, видимо, полуслучайно совпали каким-то образом в городе – время было такое, что большую часть его все проводили в различных зарубежных поездках. Правда, попали мы все-таки не на торжественное открытие и тусовку, а через неделю-другую, уже ближе к закрытию. Все обойдя и обозрев, поздоровавшись и пообщавшись с теми немногими из приятелей, кто был в зале и оберегал свои стенды – часть экспонатов, как нам сообщили, была к тому времени уже растащена, – мы оказались где-то на балюстраде выставочного зала и сверху наблюдали за экспозицией и за броуновским вращением знакомых и незнакомых людей, предаваясь приятным ностальгическим воспоминаниям.

Продолжавшееся отсутствие контакта между двумя моими лучшими друзьями-музыкантами (а с БГ я за эти годы сильно сблизился) по-прежнему сильно меня тяготило. Воспользовавшись расслабленностью и слегка сентиментальным курёхинским настроением, я решился предложить: «А поехали к Бобу!» Он неожиданно согласился.

Боря тоже был в городе. Я позвонил справиться, готов ли он принимать гостей, после чего мы сели в машину, по дороге заехали в «Березку»[239] на Невском, купили бутылку хорошего виски и отправились на Лесной, где Боря с Ириной и детьми жили тогда в съемной квартире.

Я ждал этого момента несколько лет, но момента как такового не случилось. Не было примирения, как будто не было и разлада. С первой же минуты разговор как бы возобновился на той же легкой ноте, на какой их общение шло в самые лучшие, самые плодотворные его мгновения. Сергей поразил меня необыкновенно уважительным и добрым отношением к Борису. Сначала говорили о какой-то ерунде, потом, чтобы избежать необходимости упоминать главное – можно ли возобновить совместную работу, – говорили о вещах, которые были хорошо знакомы обоим и о которых оба могли говорить часами: религии, философии, мистике. Наша бутылка быстро кончилась, Боря достал из своих запасов еще одну. Наконец разговор свернул и на планы совместной записи. Я понял, что миссия моя выполнена, и совершенно счастливый часа в три утра отправился домой, оставив друзей за оживленным разговором. Кажется, Сережка так и остался там ночевать.

Вскоре на волне примирения и эйфории от возобновившегося сотрудничества-дружбы они отправились вместе в Париж, куда БГ был приглашен участвовать в какой-то грандиозной благотворительной акции в честь пятилетия со дня чернобыльской катастрофы.

Но главное – началась работа над совместным альбомом. Вот что уже много позже, в 2012 году, во время работы над первым изданием этой книги рассказал мне Гребенщиков: