Курехин. Шкипер о Капитане

И началась чудовищная суета, ибо писали мы все без ритма, под какой-то клик (электронный метроном. – A. K.), хотя ожидалось, что мы будем писать с нормальной ударной установкой или по крайней мере с нормальными ударными устройствами. Ну как можно записывать музыку под клик? Шла запись поэтому очень трудно, и постепенно все стало рушиться – мы сделали семь-восемь треков, и все они были под клик. К тому же у меня в этот момент писался «Русский альбом». И не просто писался, а шли еще постоянные гастроли, мне все время нужно было ездить по всей России. Все время, все время, все время… Так как, честно говоря, просто не на что было есть… То есть, помимо «Русского альбома», нужно было просто зарабатывать деньги. Я просил у него прощения, просил отложить нашу работу, но «Русский альбом» вместе с этими гастролями съел меня целиком. Потом мы пытались к этому вернуться еще несколько раз, но не получилось, потому что все оригинальные пленки, кроме, кажется, какой-то одной и самой неинтересной, – а всего было три или четыре большие катушки, которые Лёша купил, заплатил деньги, – просто пропали. Кто-то из операторов фирмы «Мелодия» решил, что вот лежат пленки, уже несколько недель, и никто их не берет, значит, они никому не нужны. И что-то записал на эти пленки поверх нашей записи. И все, и спросу никакого нет. И ничего не осталось, кроме нескольких рабочих записей – рабочий сброс, с браком, не вычищенные, сегодня закончили, завтра будем делать дальше, – которые я по привычке каждый вечер скидывал себе на кассету.

Потом мы к этому приступали еще раз, года два спустя. Он приехал ко мне и предложил вернуться к этим старым записям – давай, мол, то, что было сделано на английском языке, сделаем еще раз. Я с радостью согласился, хотя было очень сложно писать тексты на уже готовые песни, это требует огромного вложения интеллектуальных сил. Но, тем не менее, к одной из этих песен – «Отблеск Тебя» – я что-то написал, Серёжка одобрил, и мы вместе заканчивали какие-то кусочки. Да, я точно помню, это был девяносто третий год, самое начало буддизма в моей жизни, и поэтому там все эти намеки. И он страшно радовался и говорил: «Вот это текст, вот это я понимаю! Так и надо!»