Курехин. Шкипер о Капитане

Весной 1984 года благодаря полученным от своего давно эмигрировавшего дальнего лос-анджелесского знакомого контактам в ленинградской рок-среде появилась амбициозная молодая американская поп-певица Джоанна Филдс. Этой ее настоящей фамилии никто тогда толком не знал, но зато очень скоро все уже знали ее как Джоанну Стингрей. Ее первыми знакомыми были Борис Гребенщиков и Сева Гаккель. Однако уже на второй день пребывания в Ленинграде музыканты «Аквариума», плотно дружившие и тесно сотрудничавшие тогда с Курёхиным, повели ее и ее сестру Джуди в квартиру на Петра Лаврова на очередной сейшн прото-«Поп-Механики». «Аквариум» тогда – будь то в Рок-клубе или еще где – играл в лучшем случае раз в месяц, а то и в два, а тут как нельзя кстати подвернулся Курёхин со своим полуподвальным, но в полном смысле «андерграундным» хаосом.

«Сергей Курёхин, в отличие от спокойных и сдержанных Севы и Бориса, был подвижен, как ребенок, полон света и в то же время озорного лукавства. Точеное лицо выглядело очень молодо, но было очевидно, что он полностью и мастерски контролирует все безудержное безумие. Звуки были настолько эклектичны, что на минуту я засомневалась, можно ли их было назвать музыкой. Однако со временем весь этот беспорядочный хаос превратился в нечто осязаемое и зажигательное, и я почувствовала, как это нечто заполняет все мое естество. Это отчаянное экспериментаторство было самой чистой формой творчества и бытия, которую мне когда бы то ни было доводилось видеть в жизни», – так она описывает свое первое впечатление от Капитана в книге «Стингрей в Стране Чудес».

Джоанна мгновенно очаровалась Курёхиным.

«Сергей был гений. Он это знал, и все это знали. Музыкальные идеи роились у него в голове, как пчелы в улье. Ногой он постоянно отбивал ритм, а пальцы у него беспрестанно двигались, как бы совершая свой неостановимый бег по воображаемой клавиатуре. Когда он спал, я не знаю. Ни в какие привычные рамки и определения он не вписывался: официальные рок-музыканты, группы из андеграунда, классические исполнители, джазмены, музыкальные критики, да и вся интеллигенция любили и уважали Сергея Курёхина», – продолжает она.

В том, что Джоанна очаровалась ярким, талантливым, обаятельным Курёхиным было мало удивительного. Очаровать он мог, даже не прикладывая к этому никаких специальных усилий, кого угодно.

Удивительно скорее, что и он, вслед за БГ и к некоторому моему недоумению – я поначалу был весьма скептически настроен к несколько навязчивой и аляповато выглядящей поп-певичке с выбеленной челкой и в леопардовых штанах – довольно быстро тоже с нею подружился.

Курёхин моего даже начального скепсиса к Джоанне не разделял, и отношение его к ней было неподдельной приязнью и дружбой. Да, разумеется, свою роль играл и ощутимый практический интерес – она возила чемоданами пластинки, кассеты, майки, гитары, портастудии и синтезаторы. А когда ей удалось привезти для него полноценный синтезатор, восторгу, радости и, соответственно, признательности не было пределов. Юношеская непосредственность Джоанны, ее искренняя преданность всему ленинградскому рок-сообществу и неутомимая готовность идти на все, лишь бы помочь своим новоявленным друзьям, не могли не вызывать симпатии. Но при этом Джоанна была начинающей неопытной певицей и лучшей оплаты, чем профессиональная помощь со стороны старших, куда более опытных tovarishee, придумать было трудно. Поначалу Сергей просто элементарно учил ее петь, потом занятия перешли и к написанию песен. «Ни один курс вокала или мастер-класс по технике написания песен в лучшей консерватории не могли бы дать мне то, что дал Сергей» – вспоминает она в той же книге.