Курьер

Сергей Степанович замолчал и уставился на меня своими круглыми ржаво-серыми глазами. Я долго не находился, что сказать. Так мы молча смотрели друг на друга, и вдруг меня осенила мысль.

– А как же труба? – спросил я не без провокации. – Ведь подзорной трубы у вас нет.

– Трубы нет, – не моргнув глазом, ответил Воробьев. – И наплевать, что нет. И без нее все видно.

Я вышел на улицу в том состоянии, какое в старых романах называлось «полным смятением чувств». Я, разумеется, сразу определил Сергея Степановича как сумасшедшего, но все же не мог отделаться от беспокойства, которое он заронил во мне своей таинственной историей. Однако часы показали половину седьмого, и я поспешил к площади Маяковского, на время забыв разговор с Сергеем Степановичем.

Остановившись между колонн Зала Чайковского, я принялся высматривать среди прохожих Катю. Мне пришлось подождать минут пятнадцать, и наконец я увидел ее. На Кате был просторный блестящий плащ, скрывавший все, кроме черных сапог на высоких серебряных каблуках. Выглядела она в этом наряде очень экстравагантно. Спрятавшись за колонной, я наблюдал, как, неприступно вскинув голову, она идет по улице, словно не замечая многочисленных взглядов, бросаемых ей вслед.

– Привет, – сказал я, прекращая ее победоносное шествие.

– Привет, – произнесла Катя надменно, видимо, еще не выйдя из роли демонической женщины.

– Ты сегодня ничего, – сказал я, ухмыляясь.

– Мерси. – Катя небрежно откинула прядь волос, упавшую на лоб.

– Может, поцелуемся? – предложил я.

– С какой это стати? – фыркнула Катя.

– Ну так… Что ты, развалишься?

Катя задумалась.

– Развалиться, конечно, не развалюсь, – согласилась она. – Но целоваться с тобой не буду. У меня другие принципы.

– А у меня, по-твоему, принципов нет? Да?

– Не знаю, – сказала Катя. – Ладно, ты зачем меня на свидание пригласил? Чтобы что делать?

– Чтобы поцеловаться, – сказал я.

Катя развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь.

– Чего ты обиделась? – заканючил я, нагоняя ее. – Что, пошутить нельзя?

Катя остановилась.

– Шутки у тебя дурацкие, – сурово сказала она. Я изобразил на лице чистосердечное раскаяние и виновато потупил голову. Катя смягчилась.

– Ладно, – проговорила она примирительно. – Какие у нас все же планы?

– Сходим куда-нибудь, в кафе или кино, – предложил я.

– Знаешь, у одной моей знакомой девочки сегодня день рождения. Если хочешь, можем к ней пойти. Согласен?

Именинница жила в большом четырнадцатиэтажном доме на Юго-Западе. Когда мы туда пришли, празднество было в самом разгаре. Это стало ясно уже в подъезде, где я услышал незабываемый голос Адриано Челентано. Хозяйка лично открыла дверь и пригласила нас войти. Она была сногсшибательно одета и страшна, как черт.

– Вы очаровательны, – сказал я, вручая ей цветы. – Поздравляю.

Она сделала легкий реверанс и представилась:

– Наташа. Очень рада.

В гостиной за низким столом, украшенным грудой бутылок с иностранными этикетками, сидели, развалясь в мягких креслах, человек восемь молодых людей и девиц. Гремела музыка. Под потолком стлался дымок импортных сигарет.

Наташины родители работали и жили, как выяснилось, в Греции. Ко дню рождения дочери они прислали открытку с видом Акрополя и стереомагнитофон фирмы «Акай». Он и наяривал теперь во всю мощь десятиваттных колонок. Девицы пустили по рукам парижские журналы мод, которых у Наташи было видимо-невидимо. С надутыми губками они листали красочные страницы. Журналы им явно не нравились. Они откровенно говорили об этом друг другу.

– Ну что это за платье, – сказала довольно смазливая блондинка, тыча пальцем в журнал. – Просто идиотство!

– Самое интересное, что в Париже так никто не одевается, – заявила сидевшая напротив нее брюнетка.

– А вы бывали в Париже? – поинтересовался я. Девицы с изумлением уставились на меня, а брюнетка сказала с легкой улыбкой на ярких губах:

– Я все лето провела в Лондоне.

– Ну, а в Париже-то были? – настаивал я. Брюнетка раздраженно передернула плечами.

– В Париже не была.

– Ах, Людка, бедная, – обнял ее за плечи и потащил к себе широкоплечий парень, – не была она в Париже!

– Отстань, Игорь, – рассердилась Люда.

– Не трожь! – грозно закричал другой парень. – Убью!

– Ой-ей-ей, – запричитал Игорь, делая вид, что ему страшно. Потом вдруг, живо вскочив с дивана, встал посреди комнаты, широко расставив полусогнутые ноги. Другой немедленно очутился напротив него и заорал:

– Йока! – И звезданул ногой в лицо сопернику. Впрочем, его черный блестящий сапог, не долетев сантиметров пяти до носа Игоря, благополучно вернулся на место.

– Ки-а! – крикнул в ответ Игорь, и его правая нога взметнулась в воздух, грозя ребрам партнера.

– Хватит вам, каратисты, – вяло сказала Наташа. – Сейчас всю мебель побьете.

Каратисты чинно поклонились друг другу и сели на свои места. Они пустились в рассуждения о секретах каратэ. Остальная мужская часть общества приняла живое участие в их беседе.

– Они что, все каратисты? – шепотом спросил я у Кати.

– Угу, – кивнула она. Игорь шесть лет в самой Японии занимался. Еще когда с родителями там жил.