Курганник

Он принялся спокойно собирать вещи и продукты. Много не возьмешь — скорость передвижения важнее. Если наткнешься на всадников, придется повертеться. Киммеры, скифы, сарматы или другие, о которых история умалчивает, чувствовали себя в степи как дома. Отдельные дозоры охраняли лагеря и стоянки, поселения и курганы — места захоронения усопших и поклонения богам. Неудивительно, что, когда аномалия открывалась, в Гострой Могиле появлялись чужие всадники. Дед рассказывал: в двадцать втором его отец — прадед Макара — Илья столкнулся с всадниками, а потом, собрав самых крепких мужиков, крал в ином мире скот и хлеб для своего села. В том году в Крыму лютовал голод, народ вымирал целыми деревнями, крали детей и торговали человечиной, а госторомогильцам повезло — их спасла аномалия кургана.

Теперь Джордж с Цыганком крадут скот. Хоть Макар их и предупредил, но он знал наверняка — парни сегодня попрутся в зону. Жадность фраеров погубит.

На диване мирно храпел Виктор Ковалев. Сама безмятежность. Оно и понятно — Зотов отмерил хорошую дозу снотворного, устраняя помеху. Наворотил Ковалев дел своим появлением, едва все планы не пошли прахом. Теперь пусть дрыхнет — хватит с него приключений. А то еще, не ровен час, увяжется следом, и носись с ним по ночной степи, как дурень с писаной торбой.

Макар постоял, раздумывая, стоит ли написать другу записку на всякий случай. Взялся за бумагу, достал из заначки в шифоньере деньги. Проснется Кова утром — никого нет. И что? Без денег, без документов. Кто куда пропал — непонятно. А так бабки на проезд до Симферополя и на первое время. Записка, чтобы не ждал Макара назад, если тот не вернется к утру.

— Посидим на дорожку, — пробормотал Макар, опускаясь на табурет.

Рафинад, до этого мирно дремавший в углу у порога, поднялся и неспешно проковылял к хозяину.

— Не грусти, собака. Витек — человек хороший. Я написал, чтобы он к старшему брату Валерке съездил с письмом. Братан обстоятельный, хозяйство не бросит, а такую собаку и подавно.

Курганник поднялся, закинул на плечо перевязь с ятаганом, набросил рюкзак.

— Ну, прощай, верный пес Рафинад, — потрепал щенка по загривку. — Даст Бог — свидимся…

Молитва не шла. Как Зотов ни начинал сто раз кряду, как ни жмурил глаза — ничего не получалось. Халтура! Прости, Господи!

На минутку прилег под открытым звездным небом, прямо на земле. Мелкие травинки иголочками укололи спину, разогретая за день земля щедро поделилась теплом. Молодой нетопырь промелькнул малым мотыльком, пометался над человеком и канул во тьму небес. Светлой точкой прополз спутник, а может, обломок какой, говорят, сейчас их не счесть.

Макар вздохнул, с наслаждением потянулся, закинув руки за голову.

Открылась бездна, звезд полна.
Звездам числа нет, бездне — дна.

Раз с молитвой не получилось, значит, надо подойти с другой стороны: вспомнить чувство умиротворенности, и натренированное тело на несколько минут провалится в сон, а потом придет в боевую готовность. Усталость уступит место бодрости, но покой в душе останется.

Сверкающие небеса вдруг оплыли… исчезли в светлой пелене, опустившейся на глаза.

Сон Макара Зотова

Царь Минос стоял перед ним, одетый в расшитое золотом платье для торжеств, довольная улыбка не сходила с его лица. На груди красовался сверкающий самоцветами амулет: священный бык с солнечным диском в рогах. За спиной Миноса, за надменными вождями критских племен и заморских гостей, иногда появлялось знакомое лицо, но едва Тесей встречался с тем человеком взглядом, как он вновь стремился спрятаться, словно боялся, что сын Эгея его узнает.

— Так вот он какой, Тесей! — воскликнул Минос.

— Такой же толстый, как все греки, — заметил смуглый черноволосый гость из Египта. Он был гибок и строен, сила леопарда чувствовалась в его движениях.

Шутка была принята под дружный хохот окружающих. Критский царь смеялся больше всех.

«Дедал!» — узнал прячущегося человека Тесей. Гости качались от смеха, потому беглый мастер лишился своего укрытия. Славный же он построил Лабиринт!

Только человек, стоящий по правую руку от Миноса, не разделял всеобщей радости. Он выглядел варваром среди пышно разодетых вождей: льняная безрукавка скрывала мощную грудь и плоский живот, сильные руки со стальными браслетами на запястьях, кожаные штаны степняка с далекого севера и дорогие золоченые сандалии, никак не гармонирующие с остальной одеждой. Легкая улыбка замерла на его губах.

— Толстый грек! Ха-ха! — не мог остановиться Минос.

— И быка ему найдем потолще! — захихикал какой-то вельможа. — Пусть ползают по арене!

Шутка породила новый приступ хохота. Варвар повернул голову к смеющемуся Миносу. Он ничего не говорил, не супил брови, лицо его оставалось непроницаемым, однако повелитель Крита вдруг поперхнулся, радость быстро сошла с лица.

Кто же этот варвар? Волосы коротко подстрижены, борода тоже аккуратно подрезана, глаза синие, словно небо над снежными вершинами высокогорья. Почему надменный Минос подчиняется ему?