Курятник в пентхаусе

– Все идут получать профессию, – ответила Серафима, – я со своими выпускниками нахожусь в контакте. Радуюсь их успехам, печалюсь, когда у них неприятности. Если пройти по территории вглубь, увидите гостиницу. Взрослые наши детки приезжают сюда, как домой, останавливаются в отеле.

– Все доучиваются до конца? – подбиралась я к нужной теме. – До выпускных экзаменов?

– В основном да, – кивнула Серафима, – но по-разному бывает. Иногда родители уезжают на ПМЖ за границу, ребенок у нас остается. А бывает, что ученика забирают. Все индивидуально.

– Я узнала о вашей необычной школе от Тамары Владимировны Ефимовой, – соврала я.

– Кто это? – искренне удивилась Казакова и открыла дверь. – Давайте посидим в нашей столовой, угостимся чаем с пирожками.

– С удовольствием, – согласилась я и сказала: – Инесса Листова. Помните такую?

– Нет, – слегка растерялась Казакова, усаживаясь за стол, накрытый скатертью. – Кто это?

Задав вопрос, директриса взяла чистую чашку, налила в нее заварку из чайника, добавила кипятку из самовара, поставила передо мной и радушно предложила:

– Угощайтесь. На круглом блюде пироги с мясом, на квадратном с капустой, в корзинке яблочные.

– У вас прямо как дома, – восхитилась я, – длинный стол, за который все могут сесть, еда стоит свободно. Можно зайти в любое время?

– Конечно, – подтвердила собеседница, – только в одиннадцать вечера съестное убирается в холодильники. Но их легко открыть, если на кого-то ночной жор нападет.

– Тамара Владимировна Ефимова очень вашу школу хвалила, – упорно жала я на ту же педаль, – сокрушалась, что была вынуждена дочку Инессу Листову забрать.

Серафима Никитична заморгала.

– Инессу Листову? У нас такая никогда не училась.

– Вы уверены? – спросила я. – Инна сейчас уже взрослая, в гимназию ходила давно.

– Имя редкое, скажи вы сейчас – Маша, я попросила бы сообщить фамилию, – продолжала Серафима, – но Инесса никогда не посещала мою гимназию. Секундочку.

Серафима вынула из кармана мобильный.

– Лера, можешь говорить?

– Здрассти, – донеслось из трубки, – конечно.

Стало понятно, что Казакова включила громкую связь.

– Солнышко, у нас училась Инесса Листова? – спросила директор.

– В девяностых годах, – подсказала я. – Мать ее зовут Тамарой Владимировной Ефимовой.

– Сейчас в компьютере гляну, – пообещала Лера. – Вы ее помните?

– Нет, – вздохнула Казакова.

– Значит, не было такой, – отрезала женщина, – у вас память, как у слона. Недавно я видела документальный фильм, там объясняли, что слон того, кто его обидел, и через тридцать лет узнает!

– Ужас какой, – поежилась Казакова, – всю жизнь думать о врагах. Мне такое никогда не понравится.

– Инессы Листовой не было, – заявила Лера, – в девяностых у нас училась Инна Деревянкина.

– Дорогая, это немного не та девочка, – засмеялась Серафима.

– Я подумала, вдруг гостья ваша перепутала, – сказала Лера, – Инесса – Инна. Похоже!

– Согласна, – остановила ее Серафима, – но фамилии-то! Листова и Деревянкина. Вообще ничего общего.

– А вот и нет! – обрадовалась Лера. – Листова от слова лист. Где он растет? На дереве. Дерево – Деревянкина!

– Интересная логическая цепочка, – восхитилась владелица гимназии, – значит, ко мне можно обращаться Ефима Никитична.

– Почему? – изумилась Лера.

– Я Серафима, – начала объяснять начальница, – сокращенно Фима. Ефим имеет то же уменьшительно-ласкательное имя. Серафима – Фима – Ефим. Но я женщина, поэтому Ефима. Это логично. И кого-то с фамилией Шкафина давай именовать Столовой, Стуловой, Табуреткиной, Дивановой, Креслиной – это же все тоже мебель! Кузнецова – Щипцова!

– Вот тут ничего общего, – пропищала Лера.

– Кузнец в работе использует щипцы, – отрезала Серафима, – и он еще Молотов, Наковальников, Металлов, Подковин и Мехов!

– А подкова с мехом тут с какого бока? – не потеряла желания спорить секретарь.

– А кузнец подковы лошадям делает, мехами огонь в кузне раздувает, – растолковала Серафима, расхохоталась и положила трубку на стол.

– Простите, Татьяна, Валерия всегда стоит на своем. Понимает, что сказанула глупость, но никогда не признает это и спорит до изнеможения. Инессы Листовой у нас не было!

– Наверное, я перепутала имя девочки, – соврала я, – ее от вас вроде маленькой забрали. Родители уехали жить в другой город, привели малышку там к педиатру. А врач не поверила, что крошке три года. Она хорошо говорила, быстро бегала.

– Для меня в этом ничего необычного нет, – сказала директор, – те, кто воспитывается и обучается по системе Казакова, по всем параметрам обгоняют ровесников. Но Листовой здесь не было.

Мы поговорили какое-то время о правилах приема в учебное заведение. Потом Серафима проводила меня в гардероб. Я надела свою курточку и уехала.

На обратной дороге мне позвонила Рина:

– Танюша! У Альберта Кузьмича плохой анализ!

– Что не так? – испугалась я.

– Все цифры красные, – вздохнула Ирина Леонидовна, – повсюду восклицательные знаки. Людмила пока не отвечает. Но другой врач в клинике посмотрел на результат и велел колоть коту антибиотики! Названия точно не помню. Сейчас сброшу его тебе на ватсап. Купи, пожалуйста, и шприцы тоже.