Курятник в пентхаусе

– Тогда мертвец сразу в рай попадет! – рассмеялась Ольга.

Батюшка встал и почти побежал к двери.

– Ой, ой, мы в это не верим, – занервничала Ольга.

– Я просто рассказала, что народ придумывает, – добавила Нина, – дураков-то орды.

– Сейчас вернусь, – пообещал священник и исчез в коридоре.

– Кать, мы твоего мужа обидели? – испугалась Вера.

– Нет, – возразила молодая женщина, – он никогда не обижается и не сердится. Просто… ну… вчера его позвали в Бураково женщину отпевать, потом к столу пригласили. Отец Михаил не любит в поминках участвовать, да очень упрашивали, неудобно ему показалось отказываться. Дочь усопшей на отдельной тарелке блин принесла, попросила:

– Батюшка, съешьте, пожалуйста, весь без остатка.

Обидеть родственницу только что отпетой нехорошо. Отец Михаил и угостился.

– Ой, – пролепетала Нина.

– И зачем мы тут разболтались, – смутилась Ольга Андреевна.

– Да уж, выступили, – пробормотала Вера Семеновна. – Кать, чего сидишь! Иди глянь, как супруг, может, ему капель дать от нервов? Скажи: бабы дуры, молотят языками, не подумав.

Екатерина выбежала из комнаты.

– Не переживайте, девочки, – стала всех успокаивать Нина, – мы правильно поступили. Знать ему надо, как народ чудит. И за одного битого двух небитых дают. В следующий раз, когда будут ему на поминках блины подсовывать, откажется без колебаний.

– У Анастасии родилась двойня, – вернула я разговор в прежнее русло, – понятно.

– Вы с Наташей поговорили? – поинтересовалась Ада.

– Конечно, – кивнула Ольга, – у меня собрались Нина, Вера, ну и я. Стали ее расспрашивать.

– Нехорошее гостья впечатление произвела, – поморщилась Нина, – хитрая такая. Рассказала, что воспитывалась в интернате с младенчества. В три года ее удочерила семья Окошкиных, у них семь приемышей было. Дети паре не нужны, пособие на них получать хотелось. Наталья из дома сразу ушла, когда повзрослела. Выучилась на медсестру, работает в больнице. Звать ее Наталья Федоровна Окошкина. Мужа, детей нет, она совсем одна. Одиннадцатилетку не окончила, в десятом ушла на медсестру учиться. Едва поняла, как уколы ставить, стала по людям ходить, брала дешево, а как только ей комнату как сироте дали и покинуть приемную семью стало можно, скопила немного. Когда она от Окошкиных уходила, те ей список выставили, ущерб, который им девочка нанесла. Кувшин разбила, дверцу у буфета оторвала, в окно мячиком угодила… Ну и так далее.

– Вы шутите? – не поверила я.

– Ни секунды, – отрезала Вера, – воспитаннице велели оплатить все разбитое, поломанное, утерянное, паспорт не отдавали. Наталья выполнила их требования и осталась без копейки. И вот когда она рассчиталась, с позволения сказать, мать сообщила девушке имя биологической родительницы и дала ее адрес.

– Зачем? – спросила Ада.

– А у нее спросите, – фыркнула Ольга Андреевна, – да еще посоветовала: «Съезди, погляди, как кукушка живет, может, она богатая. Она точно никому не рассказала, что младенца бросила. Потребуй у бабы денег. Потом комнату продашь, купишь квартиру. Если пакостница тебя гнать будет, припугни: «Всем расскажу, как ты девочку в роддоме оставила».

– Похожи они с Тамарой, как яйца, – подытожила беседу Нина, – уже говорили тут: не понравилась всем нам гостья. За километр было видно: та еще жучка-штучка, страшно было ей в лицо смотреть.

– Будто с покойной беседуешь, – добавила Ольга Андреевна.

– С зомби, – отрезала Вера Семеновна.

Глава двадцать девятая

– Давайте подытожим все, что вы узнали, – заявил Иван Никифорович, – информации много, можно упустить важное. Анастасия Ефимова родила двух девочек. Так?

– Верно, – подтвердила я.

– Чтобы не заботиться о малышках, одну она отдала в приют, – сказал мой муж, – вторую оставила себе. Никто в родной деревне понятия не имел, что у Насти появились близнецы.

– Местные тетки до обморока перепугались, когда увидели Наталью, – кивнула Дюдюня, – решили, что привидение им явилось.

– Почему мать так поступила? – озадачился Димон. – Могла обеих государству сплавить и жить, как хочется, не думая о детях.

– Анастасия не заботилась о Тамаре, – напомнила я, – что за мысли были в голове несовершеннолетней матери, нам никогда не узнать.

– Возможно, ей требовалась дармовая рабочая сила, – предположила Риччи, – в селе много работы: огород, корова, куры. Нанимать кого-то средств нет, а дочка – бесплатная прислуга.

– Настя не обременяла себя хозяйственными заботами, – ответила я, – но, вероятно, ты права: воды надо принести из колодца, печь растопить, постирать. Да только старшая Ефимова ошиблась с выбором. Тамара оказалась отстающей в развитии, милой, но несообразительной девочкой. Наташа, по рассказам Нины, Веры и Ольги, другая. Женщины еще рассказали нам, что изба Насти стояла пустой, мать вскоре после смерти дочки допилась до смерти. Наследников не было. Наталья доказала, что является дочерью покойной, оформила дом и землю на себя и продала все.

– Оборотистая девица, – согласился Иван Никифорович, – но давайте по порядку. Анастасия умерла, что дальше?