Куриный бульон для души. 101 история о любви

Спустя месяц отец мне сказал, что я должна или вернуться в свой дом, или расторгнуть договор о съеме. Я понимала его логику, но даже близко не хотела подходить к тому дому. Я написала уведомление о том, что хочу прекратить аренду, попросила отца доставить этот документ по назначению и просто умоляла его продать все из дома, за исключением некоторых личных вещей и памятных безделушек. Сначала отец запротестовал, но в конце концов смягчился и уступил. Он считал, что я должна встретиться со своими страхами лицом к лицу, чтобы продолжать жить дальше. И снова я отказалась.

Отец назначил встречу с продавцом подержанной мебели и сразу после первого дня рождения моей дочери поехал в наш бывший дом, чтобы все уладить. Казалось, он отсутствовал целую вечность, и мое воображение разыгралось. Может, что-то случилось с ним? В том состоянии душевного опустошения мне казалось, что дом проклят.

Услышав въезжающий во двор грузовик отца, я вздохнула с облегчением. Все напоминания той жуткой ночи теперь навсегда уйдут прочь. Я больше никогда не переступлю порог того дома.

Отец выглядел изможденным и уставшим. Он снял пальто и шляпу, повесил их на вешалку, достал небольшой пакет из кармана и протянул мне. Он сказал, что нашел его в почтовом ящике возле дома.

На конверте был адрес ювелирного магазина, где мы с мужем покупали обручальные кольца. Я разорвала конверт, сгорая от любопытства, что же было внутри. Высыпав содержимое, я нашла подвеску с ангелом на превосходнейшей золотой цепочке. В одно из крылышек ангела были искусно вставлены три камушка. Аметист – камень дочери, синий сапфир для меня и изумруд для моего мужа. Я посмотрела на отца. Он пожал плечами. Было очевидно, что он здесь ни при чем.

В этот момент я поняла, что в конверте что-то осталось. Письмо внутри было адресовано моему ушедшему мужу. Это было письмо-извинение, в котором говорилось, что, хотя они обещали доставку к Рождеству, произошла задержка, и они частично возмещали таким образом принесенные неудобства. Чек был приложен к написанной от руки записке моего мужа. Там было следующее: «Когда будешь надевать этого прекрасного ангела, всегда знай, что я рядом».

Прочитав это, я словно почувствовала присутствие мужа и практически увидела, как он улыбается. Я застегнула цепочку на шее, зная, что он будет рядом со мной всегда, указывая мне путь и помогая одной воспитывать нашу дочь. Меня окутал покой, и в тот момент я поняла, что ради него и дочери я должна взять себя в руки и продолжать жить.

К счастью для меня, отец проигнорировал все мои просьбы. Мебель по-прежнему оставалась в доме, где мы с мужем жили с того самого дня, как поженились. Уведомление, которое я попросила отправить отца, все еще лежало в его кармане.

На следующий же день мы с Мишель поехали домой. Я приняла решение последовать своей давней мечте и стать писателем. Осенью я записалась на писательские курсы. Спустя годы мои работы наконец стали продаваться. Как гордился бы мной мой дорогой муж.

Скорбь не прошла мгновенно. Иногда я просыпалась в холодном поту, испуганная и одинокая. Когда это случалось, я сжимала в руке своего ангела и легонько терла его. Всегда после этого меня окутывал покой, и я погружалась в глубокий сон.

Несколько лет назад я потеряла своего ангела. Сначала мое сердце было разбито. Но потом я поняла, что больше нет нужды зависеть от него, чтобы получить покой и утешение. Единственное, чего я желала, – это чтобы ангел принес покой и утешение человеку, нашедшему его. Он всегда останется моим особенным ангелом, и я никогда не забуду этого подарка, посланного мне мужем с небес. Поистине это был подарок любви.

Мэри М. Элворд

Последняя валентинка

Любовная игра никогда не прекращается по причине темноты.

Том Мэссон

В тот вечер (накануне Дня святого Валентина) я по обыкновению смотрела на безрадостную картину, открывавшуюся из маленького окошка больничной палаты, вот уже в тысячный раз желая увидеть хоть что-то новое, какой-нибудь знак надежды, манящей из-за невидимого горизонта. Вместо этого все, что я могла видеть, был слабый свет над машинами и бетонное покрытие парковки. Казалось, что и внутри свет вот-вот погаснет, смягчая на время стерильную обстановку, в которой теперь находился мой отец.

Я повернулась к его кровати. Папа дышал спокойно, как будто не желая никого потревожить, поддерживая то благородное достоинство, которое так соответствовало его одинокой натуре. Я успокоилась, он выглядел расслабленным. Эта болезнь, скрытая и медленная, продолжалась уже так долго, что люди больше не присылали цветы или открытки. Они больше не знали, что говорить, и их интерес, как свет в этой комнате, просто постепенно погас.