Мы молчали несколько секунд. Потом мама сказала:
– Хочешь зайти внутрь и примерить?
– Ой, нет, – испугалась я. – Может быть, когда‐нибудь потом…
Я слишком хорошо знала наше финансовое положение. Мама улыбнулась:
– И все же… Мне просто интересно, как это кольцо будет смотреться у тебя на руке.
Она открыла дверь. Человек за прилавком узнал мою маму и тепло нас поприветствовал. Он снял маленькую синюю коробочку с витрины, взял мою правую руку и осторожно надел кольцо мне на палец.
Бриллианты были изумительны. Я несколько раз взмахнула рукой, завороженная игрой света на их гранях. Потом посмотрела на маму.
– Оно как будто создано специально для тебя, – проговорила она.
Я вернула его ювелиру, поблагодарив за то, что он позволил мне примерить его. Мама тоже сказала спасибо.
Рождественское утро выдалось шумным: мой шестилетний братишка, с которым мы хихикали всю ночь напролет, лежа в одной постели и прислушиваясь к звону колокольчиков, первым помчался к елке. Дом ожил.
Я подарков не ждала. И хотя я сама попросила об этом родителей, все же на душе было немного грустно. Мама присела рядом со мной и прошептала:
– Посмотри, что принес тебе Санта.
Под елкой лежала маленькая синяя коробочка. Я сразу поняла, где видела ее раньше. Я перевела взгляд на маму – она улыбалась. Мои пальцы дрожали, когда я открывала коробочку. Разумеется, внутри, на бархатной подушке, лежало то прекрасное бриллиантовое кольцо.
– Мама, это же так дорого! Может быть, потом, когда у нас будет больше денег… – прошептала я.
Она взяла мое лицо в ладони, заглянула в глаза и спросила:
– А вдруг другого раза не будет, малышка? Что, если у нас есть только сейчас?
С того рождественского утра прошло сорок три года. Моя мама умерла совсем молодой. Может быть, тогда она что‐то предчувствовала.
– Что, если у нас есть только сейчас? – думаю я каждый раз перед тем, как вытащить из шляпы кролика. И если в тот момент я могу подарить кому‐то свою любовь, то делаю это.
Все соседи делают это!
Возможно, кто‐то знает, что Ханука – это один из лучших праздников в мире… для детей! И – большая головная боль для взрослых, потому что детям полагается дарить по одному подарку в каждый из восьми дней праздника. Итак, восемь – на одного, а в итоге – двадцать четыре, потому что детей у меня трое: два сына и дочь. Ситуация усложнялась еще и тем, что я ненавижу ходить по магазинам. А кроме того, совершенно не умею этого делать. У меня есть очень удобная привычка – покупать первое, что попадется на глаза. Она мне очень нравится, чего не скажешь о моих родных. И, наконец, я совершенно ничего не понимаю в подарках для маленьких девочек. Все эти факторы добавляли напряженности и драматизма в ханукальные ночи. Дети понимали, что первые несколько подарков окажутся не супер, однако это все равно должно было быть то, что им нравилось. Гнет такой ответственности был для меня невыносим.
Неудивительно, что я совершил несколько ошибок. Во‐первых, меня отчитали за то, что в яркий пакетик в качестве подарка я положил ролики для удаления ворса. Их я, в свою очередь, получил в подарок на Рождество в прачечной, неподалеку от моего офиса. (Ну, поймите, я это сделал от отчаяния!) Ручки и маленькие безделушки, полученные от продавцов, которые заходили ко мне в офис перед Рождеством, тоже были встречены скептически.
Еще пару лет назад моя младшая – Рейчел – с восторгом раскрывала пакетики, адресованные ей, и, совершенно счастливая, могла играть с такими безделушками целый вечер. Но теперь она подросла и начала сравнивать свои подарки с тем, что получили два ее старших брата. Ей не нужны были их машинки и фигурки солдатиков, но это должно было быть что‐то сопоставимое.
Все это достигло апогея на восьмой Хануке Рейчел. Первым свой подарок открыл ее брат Ли. Он получил симпатичную маленькую игрушку, которая ему очень понравилась. Настала очередь Рейчел. Ей досталась игра в слова на карточках. Когда она открыла коробку, у нее сделался озадаченный вид, поэтому я объяснил ей, что это веселая и полезная игра, которая поможет ей выучить правописание и пополнить словарный запас. Подытоживая, я сказал, что она «познавательная». Но как только это слово слетело у меня с языка, я понял, что совершил ошибку. В этот момент на лице дочери отразилось выражение чистого всепоглощающего горя. В слезах она выбежала из комнаты.