Куриный бульон для души. Все будет хорошо! 101 история со счастливым концом

Височно-нижнечелюстной сустав – это маленький непритязательный бугорок перед каждым ухом, посредством которого нижняя челюсть присоединяется к височной кости черепа. Это сложный сустав – он позволяет челюсти двигаться вверх-вниз и вправо-влево. В нормальном состоянии рот раскрывается примерно на сорок пять миллиметров; мой в какой-то момент раскрывался всего на четыре. Доктора пытались исправить ситуацию при помощи лангет и неинвазивных «растяжек», но в конце концов через пять лет после аварии мой хирург провел две операции на открытых суставах, которые, к несчастью, почти не принесли мне облегчения. Я по-прежнему с трудом ела и не могла широко раскрыть рот. Мне приходилось питаться только жидкой и мягкой пищей. А стоматолог, чтобы раскрыть мне рот, пробовал применять инструмент, похожий на большие щипцы для завивки ресниц. Но от него тоже не было никакого толку, так что врачу приходилось прижимать мне язык, засовывая в рот по два шпателя. Так суставы начинали двигаться, и рвалась рубцовая ткань, но от боли я чуть не выпрыгивала из кресла.

– Еще немного, Тереза, – говорил врач, утирая мне слезы. – Ты справишься.

Я кивала и одними глазами благодарила его.

Через восемнадцать лет после аварии кости в суставах срослись, отчего челюсть совсем перестала двигаться. Моими компаньонами стали греющие ленты, пакеты со льдом и всевозможные лекарства. Часто из-за боли мне приходилось ложиться в постель. Это накладывало отпечаток на мою работу и отношения в семье, и мне все сложнее было сохранять позитив. Мой врач полагал, что осталось лишь попробовать полную замену сустава, а это весьма серьезная операция. Само собой, мне было страшно. Будут ли видны шрамы? Учитывая, что у меня почти не открывается рот, смогут ли меня надежно интубировать? Но я ни на йоту не сомневалась в способностях своего нового хирурга. Процедура длилась более тринадцати часов, в течение которых мне в челюсть вставили титановые пластины. После операции мне несколько месяцев вообще нельзя было открывать рот. Я научилась питаться через шприцы. Вводя питательные смеси в узкую щель между щекой и стиснутыми челюстями, я мечтала о том дне, когда снова смогу жевать.

Мы не мозаика. Нам не нужно собирать себя по частям, чтобы почувствовать свою целостность.

Когда повязку сняли, я посмотрела в зеркало и поразилась при виде собственного лица. Долгое время я боялась, что из операции ничего не выйдет, но благодаря умелым рукам моего хирурга шрамы на шее и под волосами были очень тонкими и почти не бросались в глаза. Однако одно осложнение все же возникло: из-за повреждения нерва я потеряла способность моргать. Мир стал расплываться у меня перед глазами. Днем я едва видела, а на ночь заклеивала веки пластырем. Рот не открывался, а глаза не закрывались – я чувствовала себя в ловушке в собственном теле и сомневалась, стану ли когда-нибудь «собой». Чтобы оживить нервы, я использовала жуткое устройство, которое мой муж ласково называл «электрошокером». В результате постоянной стимуляции мои веки постепенно обрели способность двигаться. Когда сняли швы, я почти два года занималась с физиотерапевтом, который вручную двигал мне челюсть. Он был в равной степени мягок и жесток, и я выполняла все его указания.

Сегодня, через двадцать семь лет после аварии, я понимаю, как мне повезло. Доктора до сих пор обнимают меня при встрече. Друзья и близкие поддерживали меня на каждом этапе моего нелегкого пути. Авария и ее последствия научили меня тому, что, имея немного веры и достаточно упорства, я справлюсь с чем угодно. Да, я до сих пор живу с хронической болью и знаю, что в будущем мне предстоит еще как минимум одна операция, потому что титановые суставы тоже изнашиваются. Но именно эта операция дала мне возможность жить полной жизнью. Может, я и не могу есть салат, мясо или попкорн в кинотеатре, но я хотя бы могу ходить в кинотеатр. Может, я и использую детские зубные щетки и сплю в окружении подушек и согревающих лент, но я хотя бы могу проснуться и встретить рассвет. И да, я боюсь, что все эти операции, годы приема лекарств и крайне ограниченная диета в итоге сократят мою жизнь, но теперь я знаю, что жить нужно каждую минуту. Ведь мы, слава богу, не похожи на мозаику. Нам необязательно собирать себя по частям, чтобы почувствовать свою целостность. Я смотрю в зеркало и говорю себе: вот, что у меня есть. Вот, кто я есть. Я сильна, и я здесь. И не важно, какие трудности готовит мне жизнь, я знаю, что уже смотрела страху в глаза и смогу посмотреть еще раз, с гордо поднятой головой.

Тереза Сандерс

Всегда есть исключение… и обычно это я

Путь к спасению следует искать в самом сердце страданий.

Уинстон Черчилль