Куропаткин. Судьба оболганного генерала

Изначально все говорило в его пользу: вне эпицентра интриг и подводных течений; степенный войсковой пехотный работяга захолустных пыльных гарнизонов: за полвека военной службы последовательно прошел все должности – командир роты, батальона, полка, бригады, корпуса, командующий войсками округа; боевой опыт-участник Кавказской и Русско-турецкой войн, дважды георгиевский кавалер; доскональное знание дальневосточного театра военных действий – во время победоносного Пекинского похода и подавления Ихэтуаньского восстания во главе русского отряда, а затем и экспедиционного корпуса Альянса Восьми держав громил в Маньчжурии «боксеров», на удивление всему миру, организовал и провел успешный штурм Пекина.

Был у кандидата номер один только один недостаток-у него отсутствовало какое бы то ни было военное образование: ни военного училища, ни Академии генерального штаба достигший звания генерал-лейтенанта, ставший успешным и авторитетным полководцем 65-летний Линевич не оканчивал.

Случай среди высшего российского генералитета редчайший, может быть, еще и потому, что служил всю жизнь не имевший влиятельных покровителей сын обычного сотника Черниговского полка Николай Петрович Линевич на непрестижных, богом забытых заимках необъятной империи – на Кавказе, в Закаспии, Уссурийском крае и Приамурье, куда пронырливые и ушлые карьеристы в лакированных сапогах и с золотыми аксельбантами, убоявшись трудностей, редко когда стремились.

Экс-премьер правительства Витте позднее в своих мемуарах называл Линевича «старым, полуобразованным, может быть, небурным полковым командиром», заодно напрямую обвинив его в том, что, захватив при подавлении Ихэтуаньского восстания Пекин, генерал «произвел громадный грабеж, в коем лично не остался в стороне». Если это и было, то Линевич не шел против вековых, сложившихся за тысячелетия военных традиций: сугубо штатский Витте мог и не знать, что с давних времен существовало правило отдавать захваченный город на трехдневное разграбление победившему войску.

Не всем победителям присуще великодушие.

После ознакомления со списком потенциальных командармов на следующий день, 28 января 1904 года, в беседе с Куропаткиным царь осторожно-вопросительно осведомился о кандидатуре не вошедшего в список 67-летнего командира IX армейского корпуса генерала от инфантерии Юлиана Викторовича Любовицкого, но получил емкий недвусмысленный ответ министра: «Лю-бовицкий начал разваливаться».

7 февраля 1904 года Высочайшим указанием правительствующему сенату командующим Маньчжурской армией ожидаемо назначен генерал-адъютант Куропаткин.

Опять война на чужой территории. Война, при кажущейся определенности в победе и легкости сокрушения супостата, все же чреватая необратимыми военно-политическими последствиями стратегического характера. Война, которой Куропаткин, как военный министр, страстно не хотел и всячески оттягивал; во всяком случае, оттягивал на вверенном его ведомству сухопутном театре военных действий, подчас убеждая самого себя в ее несвоевременности, невозможности, ненужности, отчасти став заложником самовнушения, сложившихся собственных взглядов.

У Антона Ивановича Деникина в свое время вышел весьма громкий скандал с Куропаткиным, причем оба выступали в несоизмеримых весовых категориях. И впоследствии в эмиграции он имел возможность поквитаться, как это нередко бывает и есть, со своим обидчиком в мемуарах. Но тем не менее в изданных в 1926 году в Париже воспоминаниях Деникин отмечает общее положительное впечатление в стране и армии от назначения Куропаткина командующим Маньчжурской армией:

«Над Куропаткиным веял еще ореол легендарного Скобелева, у которого он был начальником штаба; ценилась его работа по командованию войсками и управлению Закаспийской областью; наконец, и то обстоятельство, что к высоким постам он прошел, не имея никакой протекции, по личным заслугам. Широкие круги – и военные, и общественные – при обсуждении кандидатур на командование армией называли имя Куропаткина. В то время, перед самой войной, Куропаткин подавал в отставку и был в немилости. И если Государь назначил командующим именно его, то только подчиняясь общественному настроению».

Не противился и сам назначенец, спавший и видевший при условии победоносного шествия по Маньчжурии заветные эполеты генерал-фельдмаршала и как минимум очередной, третий орден Святого Георгия.

Отставка с поста военного министра обставлена сверхпочетно и показательно уважительно, почти под фанфары.