Куропаткин. Судьба оболганного генерала

Желание компенсировать недостаток вооружения, необученность использованием масс личного состава, расчет на пролом укрепленной полосы обороны под убийственным, скашивающим свинцом все живое огнем противника, атака с криками «ура» на блиндажи и пулеметные гнезда живой силой, солдатской массой, фантасмагорические пехотные атаки «волнами», шеренга за шеренгой, которые по приказу того же генерала Эверта «должны катиться безостановочно вперед», не только себя не оправдал, но и привел к настоящей мясорубке для русской армии.

Корпуса, дивизии и полки буквально РАСТАЯЛИ.

Вследствие ожесточенного сопротивления противника Российская армия понесла значительные и необъяснимые с точки зрения здравого смысла потери – около 100 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести; только 5 тысяч окоченевших трупов убитых русских воинов были сняты с проволочных заграждений.

Для противника такая, с позволения сказать, тактика использования живой силы удивления не вызывала. Командующий Восточным фронтом докладывал своему верховному командованию:

«…русские будут наступать с обычными бдя них решительностью и пренебрежением к потерям».

Отечественные военные историки позднее с горечью напишут:

«Плохо вооруженная, руководимая бездарными генералами, обкрадываемая продажными интендантами армия терпела поражение за поражением».

Через неделю после начала операции оттепель усилилась настолько, что дороги стали совершенно непроходимыми, на реках тронулся лед. Командующие армиями докладывали в Ставку, что на такой местности любое продвижение вперед становится невозможным.

Напрашивались меры немедленного реагирования на провал наступательной операции. 15 марта 1916 года начштаба Ставки Алексеев по прямому проводу связался с главнокомандующими Северного и Западного фронтов: Куропаткин и Эверт решительно высказались за немедленную приостановку боевых действий.

16 марта 1916 года, менее чем через две недели после начала наступления, хотя оно выдохлось значительно ранее ввиду крайней истощенности, истрепанности, а в отдельных соединениях и невменяемости войск, огромных потерь и тяжелейших погодных условий, штабом Ставки принято очевидное, но запоздалое решение о временном приостановлении выполнения Нарочской операции «в намеченных ранее размерах до улучшения местных условий».

В директивах штаба Ставки от 16 и 17 марта 1916 года предписывалось:

1) прекратить общее наступление войск, но держать противника под угрозой такового;

2) по усмотрению главнокомандующих войсками фронтов продолжать частные операции – например, расширение плацдармов на левом берегу реки Двины, упрочение положения между озерами Нарочь и Вишневское;

3) энергично заняться пополнением и организацией частей, их подготовкой.

Всего за время операции Западного и Северного фронтов русскими войсками захвачено около 1200 пленных, полтора десятка пулеметов, несколько сот винтовок и около 10 квадратных километров территории, занимаемой противником. При этом неприятелю уступили в шесть раз больше – порядка 60 квадратных километров.

Потери германских войск составили около 40 тысяч человек.

Начальник штаба Ставки генерал Алексеев счел необходимым направить предназначенную для командно-штабного состава армий Западного и Северного фронтов записку, в которой поспешное завершение Нарочской операции объяснял малой обдуманностью действий войск, плохой их подготовкой, несогласованностью действий между пехотой и артиллерией и плохой работой по управлению армиями. Самокритично, нелицеприятно для командиров и штабов всех степеней и уровней, но жестко и абсолютно правильно. Прежде всего в отношении штаба Ставки и себя лично.

Итоги Нарочской операции стали для русского Верховного командования тяжелейшим психологическим ударом, ввергли состав штаба Ставки в шок, а персонально Верховного Главнокомандующего – в длительный ступор и прострацию. Никогда не страдавший наличием и проявлением не только выдающихся, но и элементарных волевых качеств, умением держать удар, Николай II на продолжительный период полностью самоустранился отучастия в принятии решений, переложив все бремя разработки военно-стратегического замысла и действий по его реализации на начальника штаба Ставки-генерала Алексеева.

Право и бремя собственное мнение иметь