Курорт

Впрочем, полной уверенности, что так оно и есть, у Эбигейл не было. Она полагала, что ситуация аналогична той, когда мужчина признается женщине в любви только потому, что ему нравится приготовленная ею еда. Она не могла решить, стоит ли связывать свою судьбу с человеком, который снисходил к обычному совокуплению лишь после долгих уговоров и относился к этому действу крайне пренебрежительно.

Эбигейл потребовался месяц, чтобы разрешить стоящую перед ней дилемму. Вкусив прелести богатства Мерля, она понимала, что никогда не простит себя, если выйдет замуж за менее состоятельного человека. Блеск роскоши притягивал ее как магнит, а Мерль в конце концов соглашался, пусть и после убедительных просьб, на физический контакт. Да, он овладевал ею реже, чем того хотелось, но Эбигейл не без оснований полагала, что ее красота не останется незамеченной другими мужчинами и она найдет у них понимание, если уж ей потребуется страстный любовник. Вот тут и подошло время познакомиться с семьей Мерля. Эбигейл не сомневалась, что ее ждет встреча с чудесными людьми, но ее родня в Алабаме требовала подтверждений того, что она выбрала Мерля не только за толстый кошелек. И убедить их могли лишь личные впечатления Эбигейл.

Сэм Клиффорд, отец Мерля, отличался от него, как небо от земли. Неотразимый мужчина, много повидавший, прекрасный рассказчик, умеющий заговорить любого. Несмотря на то, что родился Сэм на четверть века раньше Мерля, Эбигейл достаточно быстро поняла, что с радостью предпочла бы отца сыну. Причем не потому, что первый был богаче второго. Она тут же попыталась соблазнить Сэма, но ее усилия увенчались лишь сухой, ироничной улыбкой последнего. Однако Сэм счел необходимым объясниться с молоденькой девушкой, в которую влюбился Мерль.

— Эбигейл, ты очень красивая девушка, — разговор, естественно, проходил наедине, они гуляли по зеленой лужайке перед домом Сэма. — Ты чертовски умна, и от твоей фигуры захватывает дух. Но тебе не хватает опыта общения с людьми, которые ничуть не глупее тебя. Я не притронусь к тебе, даже если ты разденешься передо мной, будь ты самой царицей Савской, потому что Мерль привел тебя под эту крышу как свою невесту. И я должен помнить о долге хозяина, который сильнее обязательств отца перед сыном. Кроме того, я буду рад, если у Мерля будет столь очаровательная жена. Женись он на какой-нибудь вобле, будущие семейные обеды не доставляли бы мне ни малейшего удовольствия.

Беседа с Сэмом несколько остудила Эбигейл, но не заставила признать поражение. Если пока (никогда не загадывай наперед, говорила она себе, будущее полно приятных сюрпризов) она не могла узнать, каков старый жеребец в постели, следовало, по крайней мере, выяснить, как тот разбогател. Эбигейл не сомневалась, что ключом к богатству является набор секретных формул, которыми люди состоятельные делятся только друг с другом, с тем чтобы не допустить в свой круг посторонних, но уж попытаться-то можно, особенно имея такой козырь, как бесподобную фигуру. Говорить на эту тему с Мерлем не имело смысла: он родился богатым и ничего не знал.

Когда она задала Сэму этот вопрос, он неторопливо набил трубку душистым табаком, раскурил ее, выпустил облако дыма и начал говорить, лишь убедившись, что слушательница с нетерпением ждет каждого его слова.

— Эбигейл, дитя мое, я нажил состояние на нефти, и средства, к которым мне пришлось прибегать, вряд ли представляют для тебя интерес, потому что воспользоваться ими ты уже не сможешь. Мои деньги я заработал до введения подоходного налога, поэтому я смог сохранить их и приумножить. Введя налоги, эти недоумки в Вашингтоне заставили меня заниматься двумя делами сразу: нефтью и уклонением от их уплаты. Нефть — это нефть. А вот уклонение от налогов — спортивное состязание. И наградой мне служат не только лавры победителя, но осознание того, что я отыгрываюсь на людях, которые в силу своей лени хотят работать в государственных учреждениях.

Эбигейл видела, что никаких секретов ей не вызнать, а потому прониклась к Сэму еще большим восхищением. И поблагодарила его, прижавшись к нему своим роскошным телом.

— Эй! — воскликнул Сэм. — Если Мерль это увидит, он будет ревновать.

Правда, однако, состояла в том, что прильнувшее к нему тело Эбигейл вызвало ответную реакцию детородного органа Сэма, и он решил продолжить разговор, дабы подольше лицезреть прекрасную Эбигейл, разумеется, оставляя при себе возникающие у него пусть и похотливые, но невинные мыслишки.