Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Аналогичные неясность и неопределённость царят в правилах о применении мер пресечения: меру пресечения допустимо применять в отношении подозреваемого, но и подозреваемым становятся в случае применения меры пресечения (смотри статьи 46.1.3, 97, 99, 100 УПК). Более того, три основания для установления, определения статуса «подозреваемый» перечислены в Законе через союз «либо». Это означает строгое разграничение и не совместимость этих трёх позиций, в отличие от формул, если бы основания давались через союзы «или» или «и». То есть Закон не приемлет одновременное использование сразу двух или трёх оснований.

Выноска на обсуждение таких проблем позволяет оспаривать законность процедур, следствие и суд вводит в ступор. Они вдруг оказываются не способны разрешить противоречия за рамками сложившихся и устоявшихся стереотипов, а следом затрудняются правильно просчитать правовую ситуацию на предмет наличия нарушений и путей их устранения. При любом решении властей, их решение окажется спорным. После чего непременно обнаруживается повод для обращения к конституционному судопроизводству (средство защиты), втянуть их в обсуждение и разрешение правовых вопросов, не связанных напрямую с основными обстоятельствами доказывания по уголовному делу (способ защиты).

Теперь возвращаемся к тому, что подозреваемый – это только предполагаемый нарушитель уголовного закона и только вероятный виновник торжества. Тогда все собранные против подозреваемого доказательства, на основании которых следак строит свои догадки, по существу сами считаться на то время должны предположениями. А это означает, что все добытые доказательства причастности и виновности в отношении подозреваемого являются сведениями предположительного характера. И такое свойство эти доказательства будут влачить вплоть до предъявления обвинения. Так? Но ведь одно и то же доказательство в отношении того же лица и при тех же обстоятельствах не может как гермафродит менять своё обличье по усмотрению пользователя – оно либо предположение, либо категоричное утверждение (либо баба, либо кобёл). Отсюда следует вывод об обвинительной ничтожности всех доказательств, собранных в своё время в обоснование самих подозрений против подозреваемого, включая показания его. Такими доказательствами (предположениями) неприемлемо обосновывать обвинение в ходе дальнейшего производства преследования. И если решилась необходимость обвинить и предать суду, то все доказательства причастности и вины следует собирать новым объёмом сведений об этих обстоятельствах или обновить их, возможно даже переоценив в корне. Эти условия не касаются сведений о событии преступления, которые остаются стабильны по свойствам и независимы от наличия и процессуального положения преследуемых лиц. Но органы расследования эти аспекты не учитывают, глаза закрывают на эту лабуду, и доказательства по причастности подозреваемого свободно перекочёвывают в обвинительную базу. Такими доказательствами легко обосновывают даже виновность в Приговорах, например, когда ссылаются на показания подозреваемого. И правильно поступают, так как не находят возражений этому ни от защиты, ни от суда. Впрочем, и здесь и вновь напарываемся пузом на рифы противоречий нормативного характера, уж в который раз позволяющих обвинителям толковать правила в искажённом значении. По статье 171 УПК, следак выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого только при наличии достаточных доказательств, дающих основание обвинять. То есть обвинительные доказательства-основания должны бы существовать в природе ещё до предъявления обвинения, но на время, когда ещё действуют подозрения. Вновь перед нами двойственный характер одних и тех же доказательств на один расчётный период времени. А такое положение, как мы уже выяснили, неприемлемо для объективного расследования, так как влечёт неоднозначность правового статуса преследуемого, процедурную кашицу. Кто-то скажет: «Демагогия всё это». Пущай выговорится.

Ну, прости, громоздкие примеры привожу. Но этим хочу показать, что осмысливая всякий раз ситуации, ты не раз столкнёшься с подобными вывертами, и из их анализа обнаружишь «иные» средства и способы защиты. Как в самом последнем случае, – средство старое: изыскание и исключение недопустимых доказательств, а способ новый: опровержение законности получения этих доказательств ввиду ложного толкования и применения Закона.