Курс на Юг

– Но всё равно это так… безрассудно! – Камилла одарила собеседника таким простодушным и восхищённым взглядом, что у Греве в душе невольно шевельнулось нечто злобное, чёрное, шипастое. «Может, не стоило вытаскивать этого клоуна из воды?»

Адмирал его реакции не заметил.

– Настоящий офицер нашего флота не мог поступить иначе! – с пафосом заявил он. – И если бы все остальные так же исполняли свой долг – поверьте, сеньора, это мой корабль тащил бы сейчас на буксире чилийский флагман! Но увы, судьба оказалась к нам несправедлива…

– Я уверена, всё ещё переменится, сеньор адмирал… – Камилла как бы невзначай положила ладонь на запястье Грау. – Не сомневаюсь, пройдёт совсем немного времени, и мы будем чествовать вас, как победителя!

Адмирал расцвёл. Он накрыл руку женщины своей волосатой лапищей и слегка пожал.

«Убью… – отрешённо подумал барон. – Вот сойдём на берег – вызову на дуэль и пристрелю, как собаку. Ишь, чего удумал, курва перуанская – ухлёстывать за женой своего спасителя!..»

– Но что это мы всё обо мне? – продолжал разливаться адмирал. – Вот вы с вашим супругом – откуда родом?

– Как – откуда? – Камилла состроила удивлённую улыбку. Высвобождать пальцы из адмиральского плена она даже не подумала. – Я подданная короля Бельгии Леопольда Второго, а мой муж…

– Только не говорите мне сеньора, что он тоже бельгиец! Я достаточно имел дела с европейцами и научился разбираться в акцентах и манере речи. Готов голову дать на отсечение, что ваш супруг родом из Германии или Швеции. Скажете, нет?

«А ведь почти угадал, харя твоя адмиральская…» – неохотно признал Греве. Его родная Курляндская губерния действительно располагалась между Пруссией и Швецией – разумеется, если смотреть из Южной Америки.

– Прошу великодушно извинить меня, ваше превосходительство… – барон решительно перебил адмиральские излияния. – С вашего позволения, о моей родословной мы поговорим в другой раз. А сейчас мам лучше покинуть палубу – «Мьютайн» постепенно сокращает дистанцию, до него уже меньше полутора кабельтовых. Как бы вас, в самом деле, не узнали… И, кстати, я хотел бы обсудить с вами ещё одно дело.

– Что такое? – осведомился Грау, шагая вслед за бароном к трапу. Адмирал был недоволен тем, что пришлось выпустить ручку очаровательной Камиллы.

– Видите ли, в плену оказался один офицер, мой соотечественник. Во время атаки на гавань Антофагасты он был на одной из торпедер, а когда та поломалась и лишилась хода – приказал её взорвать. Его и уцелевших матросов выловила из воды шлюпка с «Бланко Энкалада».

О пленении Серёжи Греве узнал от коммодора Ривероса – чилиец не удержался от того, чтобы похвастаться успехом.

Грау от неожиданности споткнулся на трапе.

– Постойте, дорогой барон, я, кажется, знаю, о ком идёт речь. Это же сеньор Серхио, он командовал «Алаи»…. значит, вы тоже русский?

– Всё верно, ваше превосходительство. Я, как и старший лейтенант Казанков, подданный Российской Империи. До отставки по ранению служил в русском флоте.

– Это многое проясняет. – кивнул Грау. – И теперь вы, вероятно, хотите выручить вашего друга из плена?

– Есть такая мысль. – не стал спорить барон. – Но, простите, мы, кажется, пропустили время обеда?

Словно в подтверждение его слов, на мостике зазвякала рында.

– Вот видите, уже пять склянок. Моя жена… – тут он мстительно ухмыльнулся, – …баронесса просит передать вам её извинения. Она почувствовала себя дурно и отобедает одна, в своей каюте. Для нас же накрыли стол в пассажирском салоне – там мы сможем побеседовать без помех.

И посторонился, пропуская адмирала вперёд.

О своём чудесном спасении из кипящего котла, в который превратилась в ту роковую ночь гавань Антофагасты, у Серёжи Казанкова остались лишь смутные воспоминания. Вот чьи-то руки вытаскивают его из воды и опускают на дно шлюпки; вот разжимают стиснутые в судороге зубы и вливают в рот что-то крепчайшее, обжигающее гортань, и он долго, взахлёб кашляет. Вот расспрашивают по-испански, но суть вопросов ускользает, и он снова проваливается в пучину беспамятства…

По настоящему Серёжа очнулся в тесной клетушке, которую, осмотревшись, опознал, как карцер на военном корабле. Все признаки были налицо: отсутствие окон, откидные, на цепях, койки, на одну из которых брошено шерстяное одеяло. На полу, – кувшин с водой и кружка, дверь с высоким порожком-комингсом окована листовым железом и украшена зарешеченным окошком. И, главное: лёгкое покачивание пола – нет, палубы! – под ногами и шум волн за переборкой.

Значит, он в плену. И держат его в одиночной камере – видимо, других офицеров чилийцам выловить из воды не удалось. Что ж, в этом имеются свои преимущества: есть время обдумать своё незавидное положение…