Курс на юг

– Не может быть! – прохрипел Бертон. Мир рушился на глазах. – Откуда? Пришли сюда из Кальяо?..

– Это другие корабли. – Трайон опустил бинокль. – Броненосец – бывший наш «Сьюперб», я хорошо его знаю. Кажется, русские переименовали его в «Олег»… Два других мне незнакомы, но, судя по всему, винтовые клиперы постройки конца шестидесятых. Должно быть, пришли с Балтики, пользуясь тем, что Королевский флот после фиаско на Бермудах сидит тише воды ниже травы и носа не смеет высунуть из Портсмута.

Кептен сделал шаг назад, нащупывая в кармане рукоятку «пепербокса», – с некоторых пор он с ним не расставался.

– Сюда нам путь заказан. Аргентинцы вместе с русскими – и, скорее всего, по их наущению – заняли Фолкленды. На север идти нельзя, в таком состоянии мы не доберемся не то что до Англии, но даже до Британской Гвианы.

– Можно починиться в Бразилии, в Рио! – прохрипел Бертон. – Они не посмеют…

– Еще как посмеют. Похоже, корабли под «Юнион Джеком» – нежеланные гости в портах Латинской Америки.

– И что же нам делать?

– Пойдем через Атлантику, к мысу Доброй Надежды. Риск, конечно, страшный, но ничего другого попросту не остается.

– Делайте, что сможете, – кивнул Бертон. – Жгите в топках палубный настил, запасной рангоут, хоть стол из кают-компании! Эти проклятые русские меня не получат!

«А ведь он помешался… – Трайон похолодел от внезапной догадки. – Как это называется у врачей-психиатров? Мания преследования? Конечно, так и есть: глаза пылают темным огнем, шрам на щеке налился кровью, вот-вот бросится, как есть, с голыми руками. А может, и с ножом. Помнится, в лондонских газетах писали, что этот тип не расстается с жутким восточным кинжалом, которым перерезал немало глоток…»

Он шагнул назад и опустил руку в карман, нащупывая рукоятку «бульдога».

– Вот что я вам скажу, мистер… – Трайон понизил голос так, чтобы не слышал стоящий на мостике вахтенный офицер. – У меня нет насчет вас никаких особых распоряжений, поэтому позволю себе дать добрый совет. Как только мы встанем на рейде Кейптауна, вам лучше по-тихому исчезнуть с моего фрегата. Обещаю в нужный момент отвернуться. Вы человек опытный, тертый, не пропадете. Сядете на первое попавшееся судно – и куда глаза глядят, лучше всего в Голландскую Ост-Индию или в Австралию. Поверьте, в старой доброй Англии вас не ждет ничего хорошего!

Эпилог

26 февраля 1880 г.

Аргентина. Буэнос-Айрес

Экипаж протарахтел по брусчатке Авенида Нуэве-де-Хулио, поднимая жиденький шлейф красноватой пыли. Мостовые в Буэнос-Айресе содержали из рук вон плохо, а потому пыль была повсюду. Сухая, въедливая, она оседала на платье, забивалась в рот, заставляя пешеходов надрывно кашлять.

– Прямо не столица большого государства, а какая-нибудь бессарабская дыра… – ворчал Остелецкий.

Сережа встретил его возле дворца президента вечером, после заседания мирной конференции, и теперь они вместе направлялись к набережной, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться на выстроившиеся вдоль фарватера Ла-Платы броненосцы.

– Мирное соглашение не сегодня завтра будет подписано, – делился Вениамин последними новостями. – Согласно ему, Чили не только отказывается от претензий на территории в провинции Атакама, тех самых, где находятся залежи гуано, ставшие причиной этой войны, но и передает аргентинцам земли по берегам Магелланова пролива.

– А эти-то здесь при чем? – удивился Сережа. – Аргентина вроде в войне не участвовала?

– Кто откажется урвать жирный кусок при такой дележке? – усмехнулся Остелецкий. – Буэнос-Айрес и Сантьяго давно не могут поделить эти территории. Чилийцы и Пунта-Аренас возвели тишком, на спорных землях, просто поставив соседа перед фактом. Вот аргентинцы и торопятся воспользоваться тяжелым положением.

Мимо протарахтела подвода, груженная бочками, поднимая особенно густые клубы пыли. Сережа поспешил прикрыть нос и рот платком.

– Да, политика… – сказал он, когда угроза миновала. – А у нас-то в этой истории какой интерес?

– А такой, Серж, что аргентинцы тут же сдали Пунта-Аренас вместе с прилегающими территориями в долгосрочную аренду России с целью устройства там угольной станции и торговой фактории, а также наилучшего навигационного обустройства этого водного пути, имеющего огромное значение для морской торговли. И сделано это далеко не просто так, а в обмен на поддержку в урегулировании казуса Мальвинских островов.

– Это нынешние британские Фолкленды? Неужели аргентинцы решатся?..