Курс на прорыв

– О! Да, – она усмехнулась, – на ранчо. Кобель начинает над каждым деревом задирать лапу и метить.

– Вот так и мужчины, норовят пометить каждую самку. Суть – оплодотворить. Установка природы на размножение.

Она захохотала, затем как-то с интересом взглянула на собеседника. Хотела что-то сказать, но лишь кивнула, скорей сама себе. Дополнив пепельницу, неожиданно заявила, что пойдёт уже спать.

– Я провожу, – на автомате предложил майор.

– О’кей, – ответила почти равнодушно.

* * *

Поднялся по зудящему будильнику ручных часов. Блудоночь прошла. Даже сны какие-то закрученные снились… короткие, яркие, тревожные, в урывках, когда беспокойно просыпался, прислушиваясь – всё ли нормально?

Не пытался их припоминать – смахнул, стараясь прогнать прочь их неприятный и тревожащий осадок.

«Сны – помойка сознания!»

Летёха сидел в кресле, вывалив ноги на пульт.

Пересменка ночью прошла сумбурно. Майор выдал устные наставления. Но взглянув на опухшего от женской постели молодого парня, накатал ещё и подробную инструкцию прямо в чужом вахтенном журнале.

В этом же журнале сейчас бегло просматривал новые записи. Лейтенант дурака не валял, уже с утра выставив крайние координаты и прочертив курсовую линию.

– Как вахта?

– Всё спокойно.

– Эфир не гонял?

– О, чего-то нет. Хочешь, давай сейчас…

– Попозжа. Спать пойдёшь?

– Не-е. Расхотелось. – На лице лейтенанта блуждала улыбка. Он выжидающе поглядывал, пока командир закончит свои дела. Видимо, хотел что-то рассказать, посмаковать ночь, но Харебов его не поддержал.

Вскоре проснулись девочки, и летёха умотал. На ходовой мостик никто не наведывался. Харебов неожиданно для себя стал томиться. Лезли воспоминания ночи. Почему-то думал, что утром она придёт, но – нет. И от этого вся самцовая бравада одержанной сексуальной победы нивелировалась.

«Словно оголил частичку себя, отдавая. Отдавая на рассмотрение, и не заметил, как тут же обглодали до косточек».

Потянуло запахом с камбуза, начиная уже подёргивать за струнки нетерпения. И жрать уже хотелось, и старика-кэпа выгулять надо, и сеанс связи скоро. Да и вообще надо посадить лея за приёмник – пусть основательно шкалу погоняет. Может, «Петра» удастся словить?

А когда услышал торопливый топот, то понял, что что-то случилось.

– Я на корму – «камова» осмотреть, может, тент поправить, – с ходу начал запыхавшийся лейтенант, – потом свесился над бортом… просто по ходу посмотреть, как воду режем. Смотрю, а из иллюминатора штырь-железяка торчит. Прикинул примерно, а это каюта капитана!

Выскочили на палубу, выглянув вдоль борта – штыря нет!

– Убрал!

Помчали вниз. Скинули зиповский замок. Зная, что их слышно, Харебов, с трудом сдерживая горячку, воткнул ключ в дверь, приговаривая:

– Стив, Стив, ван мо́мент, гальюн, «жиллет», ланч…

Затем тормознул, доставая пистолет, шепнув напарнику.

– Погоди. Отойди.

Проникать в помещения по-боевому никто не учил, но по фильмам знал, как не стоять на линии огня при открытии дверей.

Стараясь быть спокойным, негромко позвал:

– Стив! Гоу.

Толкнув дверь, капитан вышел, не выказывая какого-то беспокойства, но сразу понял, что дело неладно. Дёрнулся и немедленно получил рукояткой пистолета по затылку, хрюкнув на четвереньки.

– Вяжи его, – майор двинул в каюту.

* * *

– Ну, вот кто… кто бы мог подумать, что у этого старого морского хрыча в каюте окажется, заметь, армейская полевая радиостанция? – Харебов вроде бы обращался к лейтенанту, но это была сплошная возмущённая риторика. – Она даже на вид годов шестидесятых!

На полу ходовой рубки стоял раскрытый рюкзак с аппаратом зелёной раскраски, килограммов шесть весу. Рядом валялся чехол со стержнями сборной антенны.

Лейтенант присел на корточки, вытащив из боковой ячейки ещё один блочок, крутя его перед глазами:

– Да вроде так всё, но вот этот трансивер помоложе будет. Скажу тебе, километров на пятьдесят в импульсном режиме добьёт. Неприхотливая и для рыбацкой шхуны в самый раз. Так что тут-то он не врёт, что пёр её какому-то такому же старому хрену. Вопрос, смог ли он с кем-нибудь связаться?

* * *

Вертолёт услышали женщины, загорающие на баке. И поздновато – машина нагрянула неожиданно. Ни черта не успели что-либо придумать и подготовиться. Даже глупо засуетились, забегав как тараканы. Выползли на палубу, естественно, не отсвечивая оружием.

Ни много ни мало – «Си Кинг». Обогнал, облетел, снизился.

Харебов боялся, что женщины станут изображать потерпевших, но не стали. Стояли спокойно, впитывая губкой любопытства происходящее. Даже помахивали руками, вполне приветственно.

Ещё надеялся, что американцы прилетели на простой «SOS» и, осмотрев визуально, удостоверившись, что всё нормально, а девочки вполне беззаботны, свалят.

Но «сикорский» загарцевал сначала за кормой, потом пристроился по левому борту – их явно заинтересовала зачехлённая машина. Даже фотографировали, зависнув совсем уж близко, подстроившись под 20 узлов яхты, надрывая перепонки турбинами. В проёме сдвижной двери возился член экипажа, по снаряге – морской пехотинец, подозрительно водя жалом пулемёта на вертлюге.