Курс новой истории

Тотчас по смерти Генриха II Гизы, герцог Франциск и брат его, кардинал Карл, овладели шестнадцатилетним слабым королем Франциском II, отстранив от правления мать его, Екатерину Медичи, и ближайшего родственника, принца Антона Бурбона, взявшего в приданое королевство Наварское и Беарн. Король Антон был человек ничтожный; гораздо больше значения имела жена его, Иоанна, и брат, принц Конде. Оба принца, Бурбон и Конде, и знатная фамилия Шатильон, особенно адмирал Колиньи, стояли во главе протестантов, следовательно, были главными соперниками Гизов, и, разумеется, здесь с враждою религиозною тесно связана была вражда политическая. Гизы твердою и искусною рукою повели правительственное дело; протестантам, разумеется, не было пощады, и они решились вооруженною рукою захватить короля и Гизов, созвать государственные чины и провозгласить регентом Антона Бурбона, короля Наварского.

Замысел (так называемый амбуазский заговор, по имени замка, где хотели захватить короля) не удался, протестанты были поражены королевскими войсками, и Гизы еще более усилились; король Антон и принц Конде были захвачены и преданы суду, который приговорил Конде к смерти; но приговор не был приведен в исполнение по причине смерти короля Франциска II, последовавшей в конце 1560 года. Ему наследовал малолетний брат его, Карл IX, именем которого стала управлять мать его, Екатерина Медичи; Франциск Гиз потерял звание наместника королевства, которое было отдано королю Антону; принц Конде был освобожден и совершенно оправдан; но Гизы удержали значение глав могущественной партий, и Екатерина считала необходимым сохранять равновесие между ними и Бурбонами, чтоб удержать власть в своих руках, она мирволила протестантам и в то же время хлопотала, чтоб не поссориться с католиками, но этим только все более и более разжигала религиозную ненависть и побуждала обе партии к самоуправству. В манифестах и распоряжениях являлись противоречия: в одно время провозглашалась религиозная терпимость и запрещалось под строгим наказанием присутствовать при протестантском богослужении. В Париже и других местах начались стычки между католиками и протестантами: там протестанты насмеются над католическою процессиею, здесь католики нападут на дом, где совершалось протестантское богослужение; монахи, особенно иезуиты, с кафедр подущали народ к истреблению протестантов; когда один из таких проповедников был схвачен правительством в Париже, то народ взволновался и не прежде успокоился, как парламент выпустил монаха.

В декабре 1561 года парижские протестанты, раздраженные тем, что колокола соседней католической церкви заглушают проповедников в их церкви, бросились вооруженные в католическую церковь и опустошили все внутри ее; католики за это сожгли все скамьи в протестантской церкви. В начале 1562 года правительство выдало Эдикт терпимости, по которому протестантам дозволялось свободно отправлять свое богослужение вне городской черты. Это возбудило сильное негодование католиков; в Бургундии начальство прямо воспротивилось эдикту; католики и протестанты вооружились, и началась усобица, сопровождавшаяся неимоверными жестокостями с обеих сторон: новорожденных детей вырывали из материнских объятий и разбивали об стену, вырезывали сердца и терзали их зубами; узы родства исчезали: молодой человек Роло, сын королевского прокурора, был повешен по требованию отца. Эти ужасы объясняют нам поведение Филиппа II испанского, который кострами инквизиции выжигал ересь в своем государстве.

Филипп был представителем большинства в испанском народе и действовал совершенно в его духе; во Франции слабое правительство не способно к решительным мерам, и сам народ принимается за дело; католики и протестанты расправляются друг с другом, и как расправляются? В печальное время религиозных усобиц правительство и народы действуют одинаково, т. е. считают своею обязанностию не щадить людей, в которых видят врагов Божиих. Мало того, что французские католики и протестанты свирепствовали друг против друга, они забывали интересы и честь национальную, обращаясь за помощью к врагам отечества: католики обращались к Филиппу II испанскому, протестанты — к английской королеве Елизавете, отдавали англичанам города, чтоб только они выставили войско в Нормандии и давали денег для найма немецких и швейцарских дружин.