Курс оверклокинга для операторов машинного доения

Осознал свои ошибки Пешеходов или не осознал, стал другим человеком или нет - это тема для отдельного романа в духе Григория Медынского. Проследим третьим глазом за путешествием в Москву капитана милиции Авраменко. Тем более что Олег Николаевич туда направляется не на заработки, в отличие от полусотни своих соседей по вагону, так называемых попутчиков.

Плацкартный вагон, отмеривший при жизни на колесах не менее сорока полновесных лет, катился по Восточно-европейской равнине, приближаясь к цели своего назначения. На стрелках вагон поскрипывал и просился на пенсию, или хотя бы в капремонт. Сорок лет для вагона - это почти две жизни, но поскольку парк вагонов пополняется крайне медленно, то и ползают в по заповедным путям сообщения ветераны войны и труда, и возят потенциальные человеческие жертвы. Если бы в начале шестидесятых на Калининском вагоностроительном заводе узнали, что их продукция в первоначальном состоянии будет кататься по рельсам еще сорок лет, то работники завода бы сначала возгордились, а затем насторожились.

Обо всем этом не думал капитан Авраменко, развалившись на нижней полке места с прозаическим номером пять. Ментовский менталитет не располагает к мышлению на отвлеченные темы, а требует конкретики. Иначе это не мент, а ворона в мундире. А думал капитан о том, что следовало бы доложить денег из своего капитала, и купить билет в купе. И он будет последней сукой, если в Москве этого не сделает. Потому что уроды, расхаживающие взад-вперед с пивом и водкой достали. Еще контингент частенько бегал в сортир, чем окончательно заколебал нашего бравого сотрудника внутренних органов. Ему то и дело приходилось поджимать под себя ноги, так как длинна вагонной полки - где-то около ста семидесяти сантиметров. Куда девать еще двадцать пять, Авраменко себе не представлял.

На исходе вторых суток капитан устал настолько, что готов был крушить черепа и отрывать уши бестолковым пассажирам, снующим по проходу с регулярностью метронома. Слава богу, хоть попутчики не доставали. В первый же вечер устроившийся напротив специалист по поглощению пива в больших количествах (так его для себя охарактеризовал Олег Николаевич) предложил ему выпить по сто грамм водки, и капитан согласился. Чтобы не вызывать явную антипатию. Но уже назавтра при повторном предложении извинился, мотивировав свой отказ мигренью. Попутчик проникся непонятным термином и далее глушил спиртное на другом конце вагона, где у него обнаружилась знакомая душа.

Ранним утром ненастного сентябрьского дня Олег Николаевич Авраменко сошел с поезда, прибывшего на Казанский вокзал столицы, и поспешил в метро. Как и все жители периферии, он не любил такси, а в связи с наличием СМИ побаивался и самого харизматичного транспорта - метрополитена. Как, извините, должен чувствовать себя человек в московском метро, если из телевизора узнает о буквально еженедельных террористических актах в нем? Особенно, если он не москвич. Однако на момент приезда капитана Авраменко террористы решили сделать себе выходной. По крайней мере, до Новогиреево он добрался без приключений. А там сел в троллейбус и доехал до означенной улицы Саянской - конечной точки своего маршрута. Судьба хранила его и здесь: поплутав минуты полторы, он совершенно случайно уткнулся в нужный дом, хотя при других обстоятельствах искал бы его долго и упорно.

То, что в Петровске было модой, здесь являлось предметом первой необходимости. Все без исключения подъезды всех, без исключения домов были оборудованы домофонами. Нетвердо помня, как этой штуковиной пользоваться, капитан потыкал клавиши. Затем до него дошло, что нужно набрать номер квартиры. Почти тотчас хитрое устройство запищало, а женский голос из динамика кокетливо спросил:

– Кто?

Подавляя в себе естественное желание отрекомендоваться конем в пальто, Олег Николаевич ответил:

– Капитан Авраменко из далекой и очень Белой Руси.

– Да что вы говорите? - удивились на том конце линии, - заходите.

Чего-то запищало - за дверью щелкнул электромагнит. Капитан вошел в подъезд и принялся кататься на лифте, пытаясь попасть на нужный этаж. В отличие от Петровска, здесь в подъездах не указывали расположение квартир по жилым уровням. Наконец, цель достигнута. Из приоткрытой двери на него пялится жгучая брюнетка с красивым мясистым носом - мечтой ваятеля.

– О, боже мой, - воскликнула она, - я вас вовсе не таким представляла! Заходите же - здесь ужасный сквозняк.

Супруга дома не оказалось, но общительная дамочка пообещала, что сегодня он обязательно должен быть. Бывшую жену Артема звали простым русским именем Наташа, но это имя ей катастрофически не шло. Хотелось называть ее Розочкой, Рахилью или Сарой, но только не Натальей. По телефону Авраменко ей в общих чертах объяснил суть проблемы, теперь же его пригласили на кухню (такого оборудования и обстановки он не видел даже у «новых русских» из Петровска) и в процессе приготовления двойного усиленного завтрака выпытывали подробности.