Курс практической психопатии

Грим и антураж мы готовили даже дольше, чем сами съемки. Приняли по полстакана «святой воды», запили кока-колой. Сразу полегчало. Тиски привычной головной боли отпустили, как всегда при поступлении алкоголя в прохимиченную кровь.

А Жахни уже доставала свои чулки… и рвала их, посчитав недостаточно дырявыми. Арто разворачивал белую рубашку и пиджачок, разложил на полу и потоптавшись ботинками, стал размазывать грязь. Ему ради искусства ничего вообще не жалко.

…когда Жахни отпустила меня, и разрешила поглядеть в зеркало, я подошел к нему, низко опустив голову, страшась взглянуть… Арто-то вон какой красавчик — рожа грязная, синяки под запавшими глазами, бледный, рубашка порвана на груди, горло перемотано грязным бинтом с подозрительными пятнами… босой и такой милый… мёртвый, как есть.

— Ну что же ты, смотри скорей! — он подошел и встал рядом, сложив руки на груди. Я наконец-таки поднял голову… и ахнул! Это же то, о чем я мечтал! Образ, возникший в моей больной голове, воплотился в реальность столь удачно, и что лучшего и ожидать было трудно! Длинное блядское бархатное платье Арто, столь любимое нами при ролевых играх болтается на мне, как тряпка на швабре, впалые щеки и грязные руки, под глазами глубокие тени, потекшая краска, рот в размазанной помаде, а волосы — мои прекрасные длинные волосы — кокетливо подколоты за левое ухо голубой заколочкой. Я поднял руку и осмотрел ногти — ободранный лак, приподнял юбку и повертелся, осматривая дырки чулок на худых острых коленках.

— Я милашка! — сладко ухмыльнулся я себе, и послал поцелуй.

— Да-а, то, что надо! — кивнула Жахни с гордостью.

— Чудо моё загробное! — нежно поглядел на меня Арто.

Под утро мы сидели на полу, наспех умытые и страшно уставшие, но сгорающие от нетерпения — скорей видеть целиком, что получилось! Ах, боль в усталой спине и похмельные удары крови в болезненной голове — стоят того, что творится на мониторе!

Перед нами развернулся романтический ужин двух ужасающих созданий — он и «она». Свечи оттеняют их трупные пятна, они пьют вино и кокетничают. Он лезет «ей» под юбку, рука тянется вверх по кошмарно рваным чулках. Она смущенно хихикает, как реальная девица, и убирает его руку лапкой с облезлым лаком. Но постепенно сдается, и они вместо того, чтоб заняться любовью, начинают страстно выгрызать друг из друга куски кровавой плоти, пить кровь. Он «ей» преподносит реальное сердце, «она» за это целует его так, что кровь стекает с углов губ…

(А я и не замечал, что Сашка права — у меня и правда так страшно искажается лицо, на какую-то долю секунды, кривятся губы, и глаза сверкают пугающей злобой… не зря и Арто и Жахни то и дело шарахаются от меня…)

Только куда теперь этот клипец? Мы как-то и не подумали, распаленные творчеством.

— Ну, я в инет попробую выложить!

— Жанне сначала надо показать, — дернуло изнутри — что она скажет?

— Ну, уж ей-то наверняка вкатит! — деловито кивнула Жах.

— Да… надеюсь! — вздохнул я. Страшновато, вдруг залажает?.. но я все равно сделаю это. Ведь в глубине души я убежден, что Ей понравится! А назову «Последняя Любовь»!

— Прям сейчас может скинем ей? — сказала Жах, садясь рядом со мной.

— Ну, может и сейчас… — с деланным равнодушием потянулся я, дабы скрыть излишнее волнение. — Только лучше завтра!

Чтобы они не знали, что я решил назвать эту вещицу «Последней любовью». Не знаю, чего, но я вдруг застеснялся. Паранойя моя, паранойя…

— Спать пора, завтра виднее будет!

ххх

Еле разлепил глаза во второй половине дня. Все тело и разум затекли, но когда я вспомнил прошедшую в творческом запое ночь, радостно улыбнулся. О, сейчас же встану и отправлю Жанне клипец!