Курсант Его Величества

– Как ты смел заставить меня поверить в то, что тебя больше нет? – сипло спросил коммандер, шумно выдохнул и отступи, спешно отвернувшись и спрятав влагу в глазах. – Наказание вступает в силу с завтрашнего утра, а сейчас всем отдыхать, – объявил он и стремительно покинул ангар, чтобы не оголить себя еще больше перед лицом подчиненных.

Впрочем, из карцера курсанта выпустили уже через два дня. Отец вызвал его к себе и, стоя напротив Рика, он признался:

– Мы никогда не будем служить на одном корабле. Может, я и вправду становлюсь старым и слишком размяк, но видеть, как в моего сына выше моих сил.

– Согласен, – кивнул парень.

– Ты отлично проявил себя во время боя, и это я отражу в твоих бумагах, которые уйдут в академию. И все-таки я прошу тебя быть отважным, а не безрассудным. Ты понимаешь, что это просто чудо, что ты не превратился в фейерверк?

– Понимаю, и обещаю не рисковать понапрасну, – ответил Рик.

– Надеюсь на твое благоразумие. У тебя умная голова, я это знаю, потому прошу не забывать о том, что Вселенная любит не только отважных, но и живых.

– Обещаю, – повторил младший Саттор. Отец на мгнвоение обнял его, хлопнул по спине ладонью и все-таки не удержался, невесело усмехнувшись:

– Гаденыш. Нервы вымотал.

– Ну, па-ап, – протянул Рик, совсем, как в детстве, и генерал негромко рассмеялся.

– Иди уже к своим. Мерзавцы устроили мне осаду, требовали вернуть им щегла. Защитнички.

Хвала всем богам, больше происшествий не было, и в родную империю «Вильгельм Завоеватель» вернулся не в полном составе, но в целости. Рик покидал борт крейсера под дружеские напутствия команды и пошловатые шутки звена «Пантер», даже майор Югай не остался в стороне. Паренек, принятый настороженно в начале полета, стал своим за те два месяца, что корабль провел в космосе. И уже не думалось, что это генеральский сынок. Теперь Рика воспринимали, как сына генерала Георга Саттора, а это звучало намного лучше.

– Космос маленький, встретимся! – крикнул курсант напоследок.

– Это звучит, как угроза, – хохотнул Травничек.

– Мой зад открыт для твоего тарана, Сэт, – рассмеялся младший Саттор.

– Предпочитаю перед, причем, женский, – проворчал капрал, и звено «Пантер» взорвалось дружным хохотом.

– Испортили мне парня, раздолбаи, – коммандер покачал головой.

– Это еще вопрос, кто кого испортил, – весело ответил Негода. – Отличный парень!

И вот Рик стоял в императорском дворце, ожидая появления Его Величества, а его отец пытался справиться с обуревавшими его эмоциями, скрытыми под маской привычного каменного спокойствия. Чтобы отвлечься, Георг пробежался взглядом по сторона и остановил его на том, из-за кого пришлось пережить немало тяжелых минут. Алекс Романов повернул голову, словно почувствовав взгляд другого генерала, и мужчины некоторое время рассматривали друг друга. Наконец, Саттор кивнул в сторону, предлагая Алексу отойти. Тот поджал губы, но возражать не стал.

Генералы остановились у большого окна, за спинами остальных гостей Версаля. Георг еще с минуту буравил взглядом Романова, вдруг ухватил его ладонь за затылок и рывком притянул ближе, ожесточенно заговорив:

– Ты защитил свою дочь, но подставил моего сына под стволы пушек. И хвала Вселенной, что он сумел вернуться.

Алекс мотнул головой, избавляясь от захвата Саттора. Он едва заметно усмехнулся и изломил бровь:

– Не понимаю, о чем ты, Георг.

Коммандер прошелся изучающимся взглядом по лицу ректора, после посмотрел в умные глаза Романова и… протянул руку.

– Спасибо, – произнес он.

– Даже не представляю за что, – с легкой иронией ответил Алекс.

– За совесть, – произнес Георг.

Романов протянул в ответ руку, не сводя проницательного взгляда с боевого товарища, и сжал его ладонь. Генералы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, потому что открылись большие парадные двери, и в зал вошел император. И тут же тихий рокот людских голосов стих. Гражданские склонили головы, военные и курсанты, напротив, замерли на вытяжку, прижал ладонь к сердцу. Его Величество склонил в ответ голову, приветствуя подданных. Он прошел по залу, приветливо улыбаясь своим гостям.

Рик затаил дыхание. Ему отчаянно хотелось тряхнуть головой, или ущипнуть себя, проверяя очередную смену реальностей. Это была честь! Стоять здесь, среди лучших из лучших, глядя на того, чью славу они столько провозглашали на построениях. Солнечный свет заливал зал через огромные окна, и в его лучах мир казался и вовсе нереальным, словно хороший сон, который развеется с пробуждением, но его обрывки всё равно останутся в памяти.

И было радостно от того, что где-то за спиной стоит отец и видит триумф сына. Когда-то Рик поклялся ему быть лучшим, и у него это получилось. А еще было грустно, когда потому что сейчас рядом мог стоять Егор, но ему уже не суждено получить погоны из рук самого императора. Ему вообще не суждено стать офицером, и жизнь пройдет вдали от родной планеты, но главное, он был жив, и от этого грусть становилась светлей.