Курсант Его Величества

Сейчас, когда он стоял на пороге своего двадцатилетия, младший Саттор уже перестал замирать и изумленно охать, глядя на то, что на его родной планете сочли бы колдовством. Он превратился в землянина до мозга костей и жил реалиями нового дома, мечтая, что когда-нибудь и его имя встанет в одном ряду с именем его приемного отца, в будущем, конечно. А пока он оставался курсантом, и до выпуска и начала службы оставалось еще три года. А еще он был таким же раздолбаем, как и его закадычный дружок – Егор Брато, и как миллионы сверстников по всей планете, и мысли его в канун нового года были далеки и от будущей службы, и от побед, и от возможных поражений.

Молодой человек замер недалеко от большой ели, укрытой снежной пеленой. Только теперь он глядел не на украшения и сияющую визуализацию Северного сияния, разлившуюся в воздухе, Рик поглядывал на девушку, которую держал за руку, и горло перехватывало коротким спазмом, когда он ловил взгляды Ларисы, читая в ее глазах то же, что сейчас чувствовал сам – счастье…

– С Новым Годом! – проорал беззаботный и хмельной Егор Брато, налетевший на друга со спины. Он повис на плече Рика, звонко чмокнул его в румяную прохладную щеку и с хохотом увернулся от пинка, которым его чуть не облагодетельствовали.

– Чудовище, – беззлобно усмехнулся Саттор и притянул к себе девушку, обняв ее за плечи.

– Какая прелесть, – с преувеличенным умилением всхлипнул Егор. – Мой мальчик стал совсем взрослым. Скоро он покинет родное гнездо, и мое больное старое сердце разорвется от горя.

– Лети отсюда, щегол, – хмыкнул Саттор.

– Ястреб, дурень! – назидательно ответил Брато.

– Обожаю, когда ты становишься самокритичным, – осклабился Рик. – Ты чертовски прав, сынок: Ястреб-дурень.

– Лара, как ты можешь терпеть это хамло? – возмущенно округлил глаза Егор.

– Ну, ты же как-то терпишь, – усмехнулась Лариса.

– Это – мой крест, детка, и я несу его уже двенадцать лет, – с пафосом возвестил неугомонный Брато. – Но это я. А как ты можешь выносить этого грубияна?

– Наверное, просто люблю его, – ответила девушка, и в воздухе вдруг повисла неловкая пауза.

Рик застыл, чуть сильней сжал пальцы на плече Ларисы, а затем опустил на нее взгляд и встретился с растерянной улыбкой девушки. Это был первый раз, когда важные слова были произнесены вслух. Саттор судорожно вздохнул, и весь мир вдруг перестал существовать, сузившись до одного-единственного человека.

– Люблю, – одними губами повторила Лара, не сводя взгляда с пронзительных синих глаз парня, обнимавшего ее.

– У-у-у, – протянул Брато, – как у вас тут сладко. Полечу-ка я дальше. Птица любви уже скинула немного счастья, раздам теперь остальным. – Ему никто не ответил, и Егор, раскинув руки, унесся к следующей группке ребят.

Курсанты отмечали праздник в доме Рона Симоняна, родители которого решили встретить новый год на уединенном островке на Чилай-ве – курортной планетке, почти полностью покрытой океаном. С парнями приехали их гражданские знакомые и девушки. Праздновать решили на свежем воздухе. Нарядили ель, которая росла во дворе частного дома, где проживало семейство Симонянов, и сейчас она переливалась игрушками, а на верхушке сияла огнями миниатюрная копия крейсера «Виктория» – того самого крейсера, на котором генерал Романов одержал победу при Траоре.

В стороне от елки расположился мангал, на устройстве которого никак не сказались высокие технологии. Древесные угли по-прежнему отдавали свой жар мясу, нанизанному на шампуры, и в морозном зимнем воздухе одуряюще пахло дымком и шашлыками. На столе в беседке наставили закусок и бутылки с алкогольными напитками разных планет.

– Упьемся, – с восторгом констатировал Джерси, глядя на обилие спиртного.

– На смерть, – мрачно произнес Кудельман.

– Выживем, – резюмировал Симонян. Подумал и добавил: – Послезавтра.

– А завтра? – полюбопытствовал Брато.

– Завтра не будет, – хохотнул Петерс. – После новогодней ночи наступает второе января.

– Логично, – хмыкнул Егор и пожал сокурснику руку.

В жизни Рика это был второй новый год, который он встречал с однокурсниками. Пока парень учился в кадетском корпусе, этот праздник он проводил с отцом, если тот не находился в рейде. Когда полковник Саттор отдавал долги своей империи, Рика забирали Стивенсы, которые оставались в статусе его временных опекунов. Пару раз Георг отпускал сына в гости к его другу, но мальчишкам находиться под бдительным оком ректора и вне стен Третьей Космической не очень хотелось. И пусть в такие дни подполковник Лосев превращался в добродушного дядю Степу, расслабиться при нем не получалось, поэтому Егор чаще гостил у Рика, где бы тот не находился: хоть дома, хоть у Стивенсов. Впрочем, к наличию Брато уже давно привыкли и в доме адвоката, здесь он тоже был своим.

– Знаете, братцы-кадеты, что вас отличает друг от друга? – как-то спросил Якоб Стивенс, глядя на мальчишек.

– Что? – хором спросили они, не отрываясь от визуала, где как раз сражались в одной из своих многочисленных игр.

– Кроме глаз – ни-че-го, – усмехнулся Яша.

– Угу, – слаженно промычали мальчишки, и Рик торжественно возопил: