Читаем Курсистки полностью

Курсистки

Почему – то он ничего у нее не спрашивал. Даже имя. Он просто грелся в ее свечении, боясь отпустить разом нахлынувший покой хоть на секунду. Он чувствовал ее затылком, локтем, торчащим из – за сиденья, всем своим изголодавшимся по любви организмом. Он точно знал, что нашел, что это – конец метаньям, что – долой Зинку и чертову надоевшую жену. Только бы уговорить эту женщину быть с ним до конца его дней.

– Остановите, пожалуйста, здесь.

Он резко обернулся и увидел, как незнакомка показывает на старый, еще досталинской постройки, дом. Он выскочил, засуетился, подавая ей, выходившей, руку. Мягкое касание ее пальцев привело его в состояние, близкое к обмороку: подступивший к горлу откуда – то снизу жар мешал сделать полноценный вдох.

– Я провожу, – все же вдохнул – выдохнул он.

– Не стоит.

– Стоит, – проявил он вдруг твердость, – У вас чемодан тяжелый.

– Воля ваша, – она посмотрела на него с интересом, – Спасибо, Зинаида, – повернулась она к открывшей было в попытке что-то сказать рот Зинаиде.

Он вошел за ней в квартиру. Он сразу понял, что она живет одна. Вернее, не живет, наверное, но бывает часто.

– Я здесь не живу почти, – услышал он ответ на свои догадки, – Мой дом – в деревне.

– А как же? – тупо спросил он, имея в виду одно: как он и она дальше?

– Сейчас, Дмитрий, мы попрощаемся, и вы поедите домой.

– Нет! – вырвалось в отчаянии.

– Иначе нельзя, – опять мягкое касание пальцев.

– Не получится, не выгонишь, – перешел он на «ты».

К нему вернулся разум. Так было всегда, когда наступала время решать. Вот такая у него, Шляхтина, была особенность – быстро и четко решать за тех, кто мямлит. Он кожей почувствовал неуверенность стоявшей перед ним женщины. Он нутром уловил ее растерянность и подумал сразу – неспроста. Ее тоже зацепило. Только она гонит это от себя. Гонит и его заодно из своей жизни.

– Как тебя зовут?

– Светлана.

– Так вот, Светлана. Я остаюсь. Зубная щетка там, носки запасные у меня с собой. Еду нам Зина принесет. Я буду здесь до тех пор, пока ты не поймешь…

Что она должна понять, он и сам еще не сформулировал, поэтому ограничился протяжным вздохом. Он оставил ее перед открытой дверью, ринулся вниз по лестнице, выхватил свою сумку из багажника.

– Зин, купи еды. Дня на три, – сунул он бумажник оторопевшей Зинаиде.

– Шляхтин, не дури, – произнесла угрожающе.

– Все!!! Без обсуждений!!! Привезешь сюда и – свободна, – говорил, а сам все гадал – захлопнула ли Светлана дверь или ждет!

Зинаида села за руль и глубоко вздохнула. За слезами она видела только размытую спину Шляхтина, вбегающего в подъезд. Ее Шляхтина, который только что сказал ей: «Все! Свободна!».

Глава 24

«А никуда не денешься, пойду на сближение. Все равно жить вместе», – решение Соня приняла исходя из народной, то есть, няни Полиной мудрости: худой мир лучше доброй ссоры.

– Я понимаю, побег отменяется, – кивнула она в открытую дверь Вике, разбиравшей чемодан.

– Да не фиг и думать об этом! Обломится, – небрежно бросила та, – Заходи!

Соня постучала в соседнюю дверь и крикнула:

– Ксения, на выход.

– С вещами? – мрачно пошутила та, открывая дверь.

– Это уж вряд ли, – Соня подтолкнула ее в Викину комнату.

– Ладно, будем отмечать, что ли? – Вика дернула замок на боковом кармане чемодана и достала плоскую фляжку, – У отца стибрила напоследок, греческий.

– Давай, – Соня удивилась предприимчивости намечающейся подруги. Рюмок не оказалось, но за стеклянной дверцей одной из полок нашлись стаканы.

– Ладно, что есть, чем со свободой проститься, – Соня одобрительно посмотрела на Вику.

– Благодарности принимаются, – коньяк был разлит поровну, точно по трети стакана, – Ну, жить будем!

– И с пользой! – пискнула Ксюша, подавившись крепким напитком.

Вика и Соня переглянулись, толком не поняв, о чем это она. А Ксюша и не торопилась расшифровать им загадочную фразу.