Курсистки

– В еще пятнадцать мне можно было лапшу на уши вешать, сейчас – нет. Времени у меня нет, эту лапшу пережевывать. Хочешь что – то спросить, спрашивай, но без подходов этих твоих. Влюбился в Соньку, понять несложно. Но посредницей я у вас не буду.

– А я и не прошу, – вдруг разозлился Клим, – Даже, если тебе «уже», ты все равно девчонка! И не нужно меня отчитывать.

– Я еще скажу, можно? – Ксюша даже голоса не повысила, – Ты думаешь, мне ты нужен? Нравишься? Да, мне с тобой хорошо.

– Мне тоже…

– Не перебивай! У нас много общего. И, знаешь, почему? Потому, что фамилия моего деда тоже Кошелев. И звали его Евгением.

– Как это? Так ты мне кто? – растерялся Клим.

– Фиг его знает! Родня.

– Что – то вроде сестры?

– Да, что – то вроде, – весь запас решимости кончился. Она сдулась, как воздушный шарик. Зачем сказала, просто на одном дыхании вырвалось. На обиде, несправедливости жизненной. Не могла Ксюша выглядеть дурой! Кем угодно – неуклюжей, некрасивой, только не дурой. Она их всех поимеет умом. «Сделает», – как говорят по – модному. Она себя защитит, даже враньем вот таким, но – защитит.

Клим смотрел на Ксюшу и ничего не понимал. То есть, он понял, что они кровные родственники. Обрадовался, кажется… Почему вдруг тоска такая? Образ Софьи почему вдруг растаял перед глазами? И ответов уже не нужно, хотя только что вопросы задавал голосом дрожащим! Он смотрел на Ксюшу, и острое чувство необратимой потери заполняло душу. Только сейчас он понял истину – она всегда была рядом. Глазами любить можно даже статую. И, только потеряв, понимаешь, о ком на самом деле плачет душа.

Глава 2

Порой она замечала косой неодобрительный взгляд Софьи. И укоризненный – Ксюхи. Девки оказались ничего, не выпендрежные. Но, Вика вдруг стала замечать, что они ее сторонятся. Это напрягало. Задумываться об этом было некогда, она во что бы то ни стало решила, что влюбит в себя этого лопуха – партнера Соньки. Парень был просто отпад! Таких холеных красавцев, без прыщей на физиономии и блудливых глаз, Ксюха не встречала. По трезвости, может быть она и заметила бы, но трезвое состояние бывало редко. «Странно, меня уже год как не тянет даже к сигаретке с травкой!» – вдруг посетила ее запоздалая мысль. Догадки, что ее кодирнула Ядвига, еще тогда, в первую их встречу, были у нее давно. Но, как – то быстро ускользали из сознания. Вика знала, что от этого дела кодируют. И врачи, и еще и целители. Гошку Сиверцева родители возили куда – то в мордовскую деревню к бабке. Он потом всем рассказывал и ржал: бабка его по лбу деревянной ложкой лупила, да подвывала при этом чисто кикимора на болоте. Ржать – то он ржал, а затянуться косячком так и не получилось. Как стало выворачивать, аж, глаза из орбит. Зрелище не для слабонервных. Пацаны его потом, дрожащего мелкой дрожью и с лицом бескровным домой отволокли, чтоб на чужой хате кони не бросил. Испугались тогда все! А на следующий день Гошка исчез. Родители отправили в клинику организм в норму приводить. Так и не увидела больше Вика своего друга детства до своего отъезда.

А Сонькин Серега хорош. От его взгляда, мельком брошенного, равнодушно – вежливого, сердце у Ксюхи сжимается сладко. А Сонька, дура, с ним, как с ребенком. То по голове потреплет, то по ручке погладит. Но он и на нее смотрит так же, как на Вику. Без интереса. Правильно, она для него – работа. У Вики тоже есть партнер. Никакой. Ей даже кажется, что он из голубых. Жеманный, с тонким голосом и – самый молодой, восемнадцать еще. А Серега – мужик, да и Клим Ксюхин тоже. Спокойные, уверенные в себе. А ей, Вике, недоделок какой – то достался. Ну, и фиг с ним! В одной койке не лежать, детей не крестить. Так с кем же она все – таки по жизни пойдет? Вдруг, Серега? Закончится у него работа здесь, не век же ему продавать себя, он станет свободным. Да и Вика срок отмотает к тому времени. Вот так она и представляет эту школу долбанную – как тюрьму. Хотя, не все ей так тут противно.

Странно, но она совсем почти родителей не вспоминает. Зинаиду и то больше. Как ворота закрылись за спиной Вики, так словно тот мир за ними и остался. У Ксюхи вон фото отца в рамочке на столе стоит, Сонька то и дело няньку вспоминает, отца опять таки же! Вот как совпало: не у Ксюшки, ни у Соньки нет матерей. А у Вики есть. Кольнуло что – то и отпустило. Вспомнились полные слез глаза матери, когда она, Вика, в машину садилась…

Вика выглянула в окно. "Опять Сонька возле Гордея ошивается. Нашла себе подружку!" Не понимает она Соньку: столько времени на старого цыгана тратить, когда рядом такой мужик! И Клим с нее глаз не спускает!

В дверь постучали.