Курсистки

…У него не сложилась семья. Агнесса часто ругала себя за то, что пошла на поводу у сына и приняла в дом эту женщину. То, что ее сын был слеп, бесило ее тогда чрезвычайно. Ладно бы любил мерзавку! Нет! Он выбрал ее "за красоту и простоту", так и сказал. " А жить – то с куклой как будешь?" – только и спросила Агнесса. "Мам, она красива и глупа. Она будет мне в рот смотреть. Но, самое главное, не будет ни на что претендовать. К тому же, говорят, что от деревенских девок такие здоровые дети родятся! Хочешь внучку, мам?" – отшутился он. Она смирилась. А после начался ад. Агнесса смотрела на сына, заглядывала в его потухшие глаза и страдала. Он замкнулся и ничего ей не рассказывал. Он почти не приезжал к ней, ссылаясь на занятость. И пил. Об этом, смущаясь, сказал ей профессор Лыков, в отделении у которого хирургом работал Сергей. "Голубушка, у него уже руки трясутся" – жалеючи произнес он, – "А я на него так надеялся". Тогда Агнесса обозлилась. И все устроила по – своему. Выгнала девку взашей, договорилась с Лыковым об отпуске для Сергея и забрала его к себе. Лечила, кормила, баловала, как маленького. Он оттаял. Жену свою прошлую больше не вспоминал, женщин пользовал, но близко к себе не подпускал…

– Рассказывай.

– Мне дают клинику в Германии.

– Кто?

– Помнишь Франца Шпигеля?

– Учился с тобой на курсе, помню.

– Он давно уже уехал на родину, мы только перезванивались изредка. Но он, как оказалось, меня из виду не терял. И сейчас, когда открыл собственную клинику, хочет, чтобы я ее возглавил. Ну, как?

– Это насовсем? – ее саму покоробил глупый вопрос.

– Нет, конечно. Но – это деньги. Вернусь, открою свою клинику здесь.

– Моих денег тебе мало! – взъерошилась Агнесса.

…Это был вечный спор. "Я сам!" – было с первого дня. Она привезла его к себе и первым делом кинулась к холодильнику. Отварила сосиски, картошку и сделал ему сладкий чай. Он ел спокойно, хотя она видела, как голодно блестят его глаза. Она вышла на минутку, наполнить ему ванну теплой водой, а, когда вернулась, то не поверила своим глазам. Малыш мыл за собой тарелку, стоя на цыпочках перед мойкой. Она ойкнула, тарелка выскользнула из его рук, стукнулась о край мойки и разбилась. "Зачем же ты!" – испуганно пролепетала она. "Я хотел сам. Я не хотел разбить", – по – своему понял он ее. "Да, Бог с ней, с тарелкой, Сереженька!" – она осмотрела его ручки: не порезался ли. А потом он сам застилал свою постель, сам убирал игрушки и тетрадки. Сам поступил в институт и получил работу у Лыкова…

– Мамуль, давай не будем опять спорить. Деньги я заработаю сам, иначе никак.

– Ладно. А как же ты оставишь здесь свою больную дочь, Сережа? – Агнесса увидела, как он побледнел. В этот момент ей не было его жалко. Она думала об Анечке.

– Ты знаешь?!

– Ты пятнадцать лет скрывал от меня, что у тебя есть ребенок. Почему, Сергей? Как это у тебя получилось – то, а?

– Я не знал о ней, правда. Мам, это судьба, – у Сергея вдруг заблестели глаза, – ты не поверишь! Нет, хотя именно ты и поверишь! Случайно встретился с Мишкой Климовым, он хирург в городской. За пивком он рассказывает мне о девочке, которую привезли сегодня к ним избитую. Говорит – подружки. Звереныши какие – то, говорит, как земля носит. Ну, раны профессионально описывает, об операциях, которые ей нужны. А мать у девочки – учительница, отца нет, бабка старая, денег – ноль. Не поверишь, я тут же решил хоть что – то дать. На следующий день счет у Мишки узнал, две тысячи евро сбросил. Мелочь, конечно, но, потом, думаю, еще найду. Даже у тебя хотел занять. А вечером – звонок на домашний телефон. И голос, вроде бы знакомый. "Спасибо", – говорят, – "Сережа, за помощь, но как ты узнал? Я только очень прошу, пусть Анечка не знает, что она твоя дочь". Я, как дурак, молчу. Что говорить – то? Думал, даже, что сумасшедшая какая – то. Но, что – то екнуло. Неожиданно вырвалось: "Давайте встретимся". Имя не называю, не знаю потому что. Она соглашается. Подъехал к кафе возле больницы, вхожу. Я ее сразу узнал. Знаешь, бывают женщины – что в двадцать лет, что в сорок. Морщинок только немного на лице, а так – фигура стройная, стрижка аккуратная. И улыбается той улыбкой, давней.

– Подожди. Ане пятнадцать лет. Ты что же, встречался с ее матерью, будучи женатым на этой своей?