Курсив мой

Письмо от 25 января 1940 года (девятое):

Дорогая Нина… с Праздником и с Новым годом. Поздравляет Вас и желает Вам всех благ и весь мой дом.

Письмо Ваше, Нина, от 6-го дек. получил давным-давно. Был, конечно, очень рад ему, – я ведь действительно очень люблю Вас, – а не поблагодарил Вас за него сразу прежде всего потому, что уже давным-давно чувствую себя прескверно, тупым и отравленным от всяких лекарств против ужасного кашля: холод у нас был собачий, долго лежал снег, и наш большой и нелепый дом натопить не было никаких возможностей; все прохворали, я же больше всех. А потом – что напишешь? Газеты, радио, тревога за финнов… чтение старых журналов, что я беру в Ниццкой церковной библиотеке… вот и все. Пишете ли Вы что-нибудь? Пишите, дорогая, пользуйтесь силами, молодостью…

Письмо от 2 мая 1940 года (десятое):

Очень благодарю Вас, дорогая моя, за письмо, тронут тем более, что думал, что во хмелю слишком много говорил в тот вечер. Пишу кратко – надеюсь быть в Париже через несколько дней и пробыть там недели три. Живу по-прежнему, одиноко и грустно. Сердечно целую Вас обоих.

Ваш Ив. Б.

Письмо от 14 апреля 1943 года (восемнадцатое):

Дорогая Нина, не сразу отвечаю на Ваше письмо потому, что совсем был никуда, как это часто со мной теперь бывает: ужасно болела правая рука, – ревматизм от зимних холодов в доме и скверное кровообращение от вечного голода, – а главное, недели две страшно болел правый глаз и висок, – все от того же, – плюс отравление “Атофаном”, которым старался убить эти боли. Плох и туп сейчас, и хотя отвечаю, но тоже тупо, плохо и кратко – м.б., напишу как-нибудь получше и побольше. Очень благодарю Вас и Н.В. за Ваши чувства ко мне… Как я живу, Вы видите из первых строк этого письма. Кроме того, Вы в общем уже давно знаете, какова моя жизнь: плоха, очень плоха во всех смыслах! З. и Б. все еще с нами (и нас теперь только четверо – М. и Г.Н. уже год живут в Каннэ…). Одиноко мне до безобразия. “Потребность в людях” у меня, увы, еще есть. Пишу я теперь мало и все больше только заметки для всяких предполагаемых рассказов. А вот почему Вы пишете “мало, медленно и туго”, не понимаю и огорчаюсь – ведь Вы, думается мне, сейчас в полном расцвете всячески… Рад, что Вы так сошлись с Борисом и Верой[45] – вот еще по ком я очень скучаю! Последние дни ужасно беспокоились о них, но нынче, слава Богу, письмо от Веры – что они живы и здоровы…

Ваш Ив. Б.