Курская битва. Огненная дуга

Это было в октябре. А 2 ноября Головко записал в своём дневнике: «Скоро месяц после моего доклада-отчёта в Ставке Верховного главнокомандования. Результаты уже есть: нам на флот дано ещё 100 самолётов — 60 истребителей и 40 двухмоторных машин. Один полк «бостонов» с Карельского фронта также будет подчинён нам. Кроме того, намечено прислать к нам ещё одну дивизию авиации дальнего действия. Всё вместе взятое даёт довольно широкие возможности». — А. 3.).

— ...Доклад окончен! — отрапортовал нарком ВМФ.

Сталин поднялся с места.

— У кого есть вопросы или предложения? — сухо спросил он. — Нет?.. Адмирал Кузнецов подробно рассказал, чем занимается наш Военно-морской флот. В предстоящих сражениях морякам придётся более активно взаимодействовать с соединениями Красной армии. Будем надеяться, что флот нас не подведёт. Так, Николай Герасимович?

Кузнецов быстро встал.

— Будем стараться, товарищ Верховный главнокомандующий!

— Вот-вот, стараться, — подхватил вождь. — Враг у нас коварный, и его надо беспощадно уничтожать... Ну что, товарищи, сделаем перерыв?

— Давайте продолжим работу, — предложил Молотов.

— Не возражаю, — улыбнулся повеселевший Верховный. — Тогда информацию о положении на фронтах доложит исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал армии Антонов. Прошу пройти к карте...

ЭПИЛОГ

Февраль, 1945 год.

Молотов без стука вошёл в кабинет вождя. Обычно когда нарком иностранных дел шёл к Сталину, он предварительно звонил ему. И вдруг явился без звонка. Вождя это задело, но упрёка он не бросил, лишь тихо спросил:

— Что тебе, Вячеслав? Я очень занят.

— Фронтовыми делами? — Молотов улыбнулся в усы, сделав вид, что не заметил раздражения на лице Верховного главнокомандующего.

— Наши фронты наступают, идут решительные сражения, и мне есть о чём беспокоиться.

Сталин откинулся на спинку кресла. Он сказал, что командующие войсками 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов маршалы Рокоссовский и Конев только сейчас доложили ему, что успешно громят гитлеровцев: первый — на территории Польши, второй — на территории немецкой Силезии.

— У этих молодцов всегда дело спорится, — похвалил маршалов Молотов. — И тот и другой умеют навязать врагу свою волю, а для победы в сражении это немаловажный фактор.

У Сталина заблестели глаза, он чему-то усмехнулся.

— Разве только у Рокоссовского и Конева дело спорится? — спросил он. — На днях войска 2-го Украинского фронта маршала Малиновского при содействии войск 3-го Украинского фронта маршала Толбухина освободили Будапешт, столицу Венгрии. Знаешь, сколько взято в плен немцев во главе с командующим Будапештской группировкой войск генерал-полковником Вильденбруком? Сто тысяч солдат и офицеров!

— Хороший улов, тут уж возражать не стану. — Молотов вынул из папки документ и вручил его Сталину. — Я принёс тебе, Иосиф, личное послание президента СТПА Рузвельта. Он дал его мне во время проводов в Крыму и просил передать дядюшке Джо, то есть тебе.

Сталин молча взял из рук Молотова бумагу и про себя прочёл её.

«Перед тем как покинуть территорию России, — писал Рузвельт, — хочу выразить Вам свою искреннюю благодарность за Ваше гостеприимство и любезности, оказанные нам всем во время Крымской конференции. Как всегда, я испытал большое удовольствие от совместной работы с Вами снова, и результаты наших переговоров позволяют мне твёрдо надеяться на будущее сотрудничество между Союзом Советских Социалистических Республик, Соединёнными Штатами Америки и Соединённым Королевством в мирное время так же, как и во время войны. Я никогда не был более убеждён, чем сейчас, в необходимости этого сотрудничества и в его величайшей важности для будущего счастья и благополучия человечества. 14 февраля 1945 г.».

— Ишь, господа хорошие, как они нам льстят, — съёрничал Сталин. — А открытие второго фронта так долго тянули. — Он свернул листок и положил его на стол. — А Черчилль что-нибудь прислал?

— На твоё имя, Иосиф, от господина Черчилля благодарности не поступили. А ведь мы удовлетворили его отчаянную просьбу!

— Этот бульдог политической сцены на благодарности скуп, — усмехнулся Сталин.

(6 января 1945 года Черчилль писал Сталину:

«На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы... Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января... Я считаю дело срочным».

На другой день, 7 января 1945 года, Сталин ответил Черчиллю: