Курская битва. Огненная дуга

— Так точно! Но жена со мной не поедет, она скоро должна родить, и брать её в такую даль не рискую. — Павел сделал паузу и снова заговорил: — У меня к вам просьба, товарищ генерал. Если я поеду в Саратов поездом, то на похороны не успею. Придётся лететь самолётом прямым рейсом, если вы разрешите.

— Хорошо. Проездные документы вам выдадут на самолёт, — распорядился начальник академии.

Через час Павел уже сидел в аэропорту. Дежурный военной комендатуры аэропорта выдал ему бронь на самолёт, и он ожидал посадки. Вот только Люся разволновалась, собирая его в дорогу. Он с трудом успокоил её.

— Люсик, утри слёзы, я же через неделю вернусь, — обещал он ей. — А знаешь, что сказал мне генерал? Через несколько дней у нас состоится выпуск тех, кто учится на курсах. В числе других и я надену погоны лейтенанта и айда на фронт. Правда, не знаю, куда меня пошлют.

— Попросись в артиллерийский полк, где служит твой отец, — подсказала Люся, вытирая платочком мокрые глаза. — Всё-таки дядя Вася бывалый фронтовик, поможет тебе на первых порах.

Павел признался, что попасть служить на батарею, где находится его отец, давняя его мечта, но он ещё не знает, как это сделать, да и возможно ли.

— Вот вернусь и снова пойду к начальнику академии, — заверил жену Павел. — По-моему, он сможет в этом деле помочь...

— На рейс Самарканд—Саратов начинается посадка! — объявили по радио аэропорта.

Павел подхватил чемодан и поспешил к столику, где уже началась регистрация пассажиров.

Шпак-младший дремал в кресле, когда раздался голос стюардессы:

— Самолёт пошёл на посадку, всем пассажирам пристегнуть ремни!

«Быстро, однако, мы долетели», — довольно подумал Павел. Он ловко зацепил на себе чёрный широкий ремень, выглянул в иллюминатор. Внизу лежал его родной Саратов. Голубая Волга змейкой огибала городскую пристань, где всегда было многолюдно, особенно летом, в жаркую погоду, когда каждому хочется побыть на воде, прокатиться на катере или небольшом пароходе. У причала стояли корабли и суда морского флота, прижавшись друг к другу, как родные братья. Солнце окутали дымчатые тучи, а там, где их не было, ярче просматривались длинные улицы города, вдоль которых высились каменные дома. Павел увидел школу, где учился с первого по десятый класс и откуда ушёл учиться на курсы лейтенантов в артиллерийскую академию. В памяти Павла, словно наяву, возник выпускной вечер десятиклассников. Провожая его на вечер, Зара Фёдоровна дала ему надеть отцовский чёрный костюм. Сидел он на нём ладно, словно шился для него.

— Как же ты, сынок, похож на своего отца, ну как две капли воды! — воскликнула мать, довольная тем, что Павел идёт по стопам отца. — Даст бог, кончится война, и вернётся наш Василий Иванович домой цел и невредим как герой, с орденами и медалями.

— Мама, ему надо ещё живым остаться, — подал голос Павел, красуясь перед зеркалом. — Война вон какая идёт — жестокая и кровавая. Немцам удалось дойти до Москвы, и очень хорошо, что наши войска преподали им отменный урок, отбросили врага от столицы подальше.

— А наш сосед Пантелей Иванович вернулся домой, — вдруг сказала мать. — Ранили его в бою, он лежал в госпитале, там его и комиссовали. Что-то постарел он на войне, выглядит на шестьдесят лет, хотя ему пятьдесят. Фрося, его жена, так была рада его возвращению, что даже всплакнула.

— Он что, дядя Пантелей, танкистом был на фронте? — спросил Павел.

— Чего вдруг танкистом? — усмехнулась Зара Фёдоровна. — Он, как и твой отец, из пушкарей. Сказывал, что немецкие самолёты разбомбили артиллерию. Всех поубивало, а в него осколок попал, добрался до лёгких и там застрял.

— И что, ему сделали операцию?

— Левое лёгкое врачи удалили, — пояснила мать. — Потому его и комиссовали.

Помолчали. Зара Фёдоровна никак не могла налюбоваться сыном.

— Люся будет на вечере? — неожиданно спросила она.

— Обещала быть. А что?

Павел пристально смотрел на мать и ждал, что она скажет ему. Зара Фёдоровна между тем усмехнулась, повела бровью.

— Ты любишь её?

— Она мне нравится, — признался Павел. — А вот как мы с ней дальше дружить будем — не знаю.

— А ты женись, сынок, и Люся будет жить у нас.

— Рано мне женихаться, мать, — возразил Павел и почему-то улыбнулся. — Люся готова хоть сейчас пойти со мной в загс, но я хочу сначала стать офицером, а уж потом обзавестись семьёй. Кстати, ты говорила, что получила от отца письмо, так? О чём он пишет?

Зара Фёдоровна вздохнула.

— Пишет, чтобы по нему мы не скучали, спрашивает, дружишь ли ты с Люсей. Ему она нравится, а вот её отца, Владимира Анатольевича, он почему-то недолюбливает. Словно кошка меж ними пробежала. — Зара Фёдоровна помолчала, затем перевела разговор на другое: — За отца твоего я не волнуюсь, человек он бывалый, свою военную артиллерию любит. А вот за тебя, сынок, у меня душа болит. Может, не надо тебе учиться на офицера, а?

— Нет, мать, батя всего лишь старшина, а я дал ему слово, что выучусь на лейтенанта. — Павел вздохнул. — Мне не терпится скорее попасть на фронт. Хорошо, если бы удалось увидеться с отцом на войне.