Курский излом

Комиссия секретаря ЦК ВКП(б) признала, что корпус поставленную задачу не выполнил, но при этом понес большие потери. Офицеры НКВД и представители Генштаба слали наверх похожие документы с нелицеприятными примерами и выводами о деятельности командиров и других танковых корпусов, задействованных в этом контрударе. Оргвыводы, как было принято после таких расследований, быстро сделали в отношении почти всех командиров танковых соединений, на своей должности остался лишь П. А. Ротмистров. Причем некоторые генералы не просто были отстранены от командования, но их перевели с существенным понижением. Судя по имеющимся документам, спасли будущего командарма и первого маршала бронетанковых войск РККА ряд обстоятельств. Во–первых, Ставка и Генштаб учли сложную ситуацию и то положение, в котором оказалось командование наступавших войск, и взяли часть ответственности на себя. Во–вторых, сыграл важную роль и субъективный фактор. В ходе боев командование ряда соединений просто пьянствовало и не решало стоящие перед войсками задачи. Так, руководящее звено 4‑го тк полностью разложилось. Его комиссар возил с собой водку ящиками и, как отмечается в документах, систематически напивался до такого состояния, что адъютант и шофер выносили его из автомашины на руках. Кроме того, комиссар — второе по важности лицо после командира — начал сочинять всякого рода героические легенды о действиях командира корпуса и откровенно врать заместителю Верховного Главнокомандующего Г. К. Жукову. Начальник штаба тоже часто «набирался влежку» и дни напролет отсыпался на КП какой–нибудь бригады. «Поддался пагубному влиянию» и сам комкор, генерал–лейтенант В. А. Мишулин. А в это время боевая работа в корпусе почти полностью была приостановлена. Даже личный приказ командарма об эвакуации подбитой техники, находящейся перед передним краем своих войск, не был до конца выполнен.

Подобное, в той или иной степени, наблюдалось и в других соединениях, но не в 7‑м тк. П. А. Ротмистров не допускал подобных безобразий, он и сам демонстрировал личную дисциплинированность, собранность и жестко требовал того же от всего командного состава. Поэтому, несмотря на тяжелое положение, в которое попали его войска, развала работы допущено не было: части и подразделения после боев приводились в порядок, подбитые танки собирались, круглосуточно шел их ремонт. Обо всем было известно проверяющим, и, надо полагать, это повлияло на решение оставить комкора в должности, несмотря на то что корпус за короткий срок как танковое соединение потерял боеспособность.

6 октября 1942 г. 7‑й тк выводится из состава Сталинградского [196] фронта в резерв Ставки и по железной дороге направляется в Саратов на доукомплектование техникой и личным составом.

Приобретая новые знания, Павел Алексеевич старался выявить основные проблемы, которые мешали действовать танкистам более результативно. Решить их и научить подчиненных справляться с ними. Обобщая опыт применения танковых корпусов в боевых действиях на Брянском и Сталинградском фронтах, П. А. Ротмистров писал:

«Впервые корпус вступил в бой севернее Сталинграда, по существу, с ходу, даже не зная, где передний край обороны неприятеля, не говоря уже о расположении его противотанковых средств. Это привело к излишним потерям. Однако и в последующих боях, даже имея данные о противнике, основные потери мы несли не во время прорыва переднего края вражеской обороны, а при бое в ее глубине, когда нарушалось взаимодействие танков с артиллерией и пехотой и отсутствовала авиационная поддержка. Беда здесь состояла прежде всего в том, что наши артиллеристы из–за неудовлетворительно налаженной разведки или недостатка тяжелых пушек в период короткой огневой подготовки атаки полностью не подавляли противотанковые средства гитлеровцев. Не оказывали в этом им помощи и авиаторы. Прорвав вражескую оборону, танки сразу же наталкивались на мощный огонь артиллерии и танков противника из глубины его обороны, при этом оставались в одиночестве, поскольку гитлеровцы отсекали нашу пехоту пулеметным и минометным огнем, прижимали ее к земле непрерывной бомбежкой.

Но надо признать, что в отсутствии надежной артиллерийской поддержки была доля вины и танкистов. Готовясь к бою, они лишь информировали артиллеристов о своих задачах, а не согласовывали взаимодействие по рубежам, пристрелянным артиллерией, не устанавливали сигналов вызова артиллерийского огня, не поддерживали постоянной связи с командными и наблюдательными пунктами артиллеристов.

Большое внимание на проводимых занятиях нами было уделено вопросам управления войсками в бою, поддержанию постоянной связи между частями и подразделениями. В боях под Сталинградом радиосвязь командиров 87‑й и 62‑й танковых бригад с командирами батальонов часто нарушалась. Вследствие этого командный состав не имел возможности должным образом влиять на ход боя»{139}.