Курсом зюйд

— Хватит ворчать, пошли кренделя есть, матушка стол накрыла.

Гриша должен был подойти только через час — у него образовались какие-то дела в городе. Ходили слухи, будто сердечные, но сам он загадочно отмалчивался, обещал сюрприз.

Чаёвничанье снова удалось на славу. Трое молодых людей теперь исполняли обязанности круглосуточной охраны при государыне Дарье Васильевне и младших царевичах. Обязанности распределили так, чтобы Ксения ночевала в её покоях. Отсыпалась днём, а ночью бодрствовала. Иногда читала книгу, но чаще просто дежурила, погасив свечу и погрузившись в раздумья. Никакое занятие не могло отвлечь её от несения караула: егерская наука, которую сержант Артемий Сергеевич вколачивал в своих воспитанников «до коленного рефлекса». И этот день, 30 сентября, исключением не стал. Парни разошлись отдыхать, им ночью в комнате государыни было нечего делать, а Ксения осталась.

Новой книжки не нашлось, потому она задула свечку, села в кресло так, чтобы видеть и окно, и дверь, и принялась по обыкновению думать о том, о сём. Обычно приходили мысли о будущем — как вернётся из похода её жених, как они обвенчаются и заживут счастливо. Но сегодня почему-то на ум лезли только воспоминания, притом далеко не самые приятные. Ксения привычным усилием воли пыталась перебить их, думая о недавно прочитанной книге, но получалось откровенно плохо: то и дело перед мысленным взором возникала навсегда врезавшаяся в память картина, которую она застала в родной деревне после визита шведского карательного отряда.

Память о родной семье следует беречь, это она знала твёрдо, но предпочла бы вспоминать отца с матерью, братьев и сестер живыми. А картинка последствий кровавой расправы так и застила ей глаза, мешая сосредоточиться на чём-то другом… Гриша как-то говорил, что на такие вещи стоит обращать внимание. Мол, это подсознание каким-то образом чувствует тревогу и подаёт сигналы. Что ж, Ксения решила на всякий случай проверить весь этаж. Бережёного Бог бережёт.

Тётя Катя для несения этих караулов выдала им многозарядные пистолеты. Мол, эти почти не дают осечек и вообще «wunderwaffe» — «чудо-оружие» по нынешним временам. Пары обойм хватит, чтобы поднять тревогу и отстреливаться от супостата, пока подоспеют солдаты, а большего и не требуется. Ксения по примеру старшей «солдат-девицы» пристегнула кобуру к бедру, чтобы оружие всегда было в буквальном смысле под рукой. И сейчас, когда до её чуткого слуха донёсся тихий, едва различимый глухой скрежет металла по дереву, ладонь машинально легла на петлю застёжки.

Мышь? Или кто-то куда-то решил залезть? Ксения не стала гадать на кофейной гуще, а пригнулась и, скрываясь среди теней, выскользнула в коридор — туда, откуда доносился звук.

Коридор, в который выходили все двери жилых помещений этажа, заканчивалась тупичком, где находились комнатка нянек и маленькая кладовка. И как раз со стороны кладовки шорох и раздавался… Мышь там, или кто покрупнее, а Ксения решила не уходить, пока не убедится, что опасности нет. Затаилась в тени под окном, и холодная рифлёная рукоять пистолета словно сама скользнула ей в руку.

Когда шорох прекратился и всё стихло на добрых четверть часа, она уже было собралась облегчённо вздохнуть и вернуться в кресло, как вдруг дверь кладовки… начала открываться. И оттуда показалась нога — судя по едва видимым в темноте очертаниям, мужская, в чулке и башмаке с пряжкой. Сочтя это достаточным поводом поднять тревогу, Ксения щёлкнула снимаемым предохранителем и гаркнула «по-военному».

— А ну стоять!!!

Это мог быть слуга, решивший поживиться каким-нибудь добром. Это мог быть любовник фрейлины из Дарьиной свиты, дожидавшийся момента, чтобы проскользнуть к своей даме сердца. Это мог быть банальный вор с улицы — куда Девиер смотрит, непонятно. Но это мог быть и убийца. А значит, тревога. Привычка изгнала страх.

Обладатель ноги, услышав крик, не замер, не начал отговариваться и просить пощады. Он выкатился из кладовки весь, целиком, и в руке у него было нечто продолговатое.

Типа пистолета.

Недолго думая, Ксения открыла огонь. Она ещё успела услышать, как сдавленно вскрикнул незнакомец: видимо, одна из пуль его достала. Но одновременно с его криком раздался оглушительный в тесных стенах коридора грохот пистолетного выстрела.

Мир на мгновение вспыхнул алым протуберанцем боли, а затем рассыпался на куски и померк…

5

— Вон он, в окошко сиганул!

— Держи его! Хватай!

— Живым взять!

Последнее — это был приказ царевича Алексея, который тоже, как и все, выскочил из своей комнаты на поднявшийся шум. В одной руке шпага, в другой — пистолет. Нарушитель спокойствия, понимая, что ничего не выгорит, бросился к ближайшему окну и, разбив стекло, выпрыгнул со второго этажа. Хлопнули несколько выстрелов.

— Не стрелять!