Курт Сеит и Шура

Его семья, детство, дом отца и матери, дни в Санкт-Петербурге, дом в Коломне, тройки, скользящие по снегу под звон колокольчиков, залитый светом Невский проспект, оперы, воспоминания о балете уносили Мюрвет в мир ранее неизвестных ей фантазий. Дни Сеита на фронте, революция, убийство царя со всей его семьей заставляли ее глаза наполняться слезами. Когда она слушала о побеге от большевиков и убийстве младшего брата Сеита, то плакала еще сильнее. Мюрвет понимала его тоску по прошлому, чувствовала его боль, но не могла излечить его раны, утешить его. Он был откровенен с ней. Он не видел ничего дурного в том, чтобы рассказать ей о своем распутстве. Так, он поведал о том, как стал мужчиной с баронессой в ее доме, расказал о красивой Ларисе в Алуште, о зачаровывающих танцах цыганок. Слушая эти истории, Мюрвет плакала, на этот раз от ревности. Когда он чувствовал, что она встревожена, то брал ее руки в свои, говорил ей, что все эти вещи в прошлом. Он хочет, чтобы она знала его прошлое.

Когда Мюрвет слушала про приключения своего мужа с Шурой, она почти жалела, что вышла замуж за него. Чувства, которые она скрывала по отношению к другим женщинам, не шли ни в какое сравнение с ненавистью, которую Мюрвет испытывала к последней. Она понимала по тону Сеита, по его взгляду, что его связь с Шурой была особенной, что эта женщина играла очень важную роль в его жизни. Сеит описывал ее как женщину невероятной красоты, с длинными светлыми волосами и синими глазами, от которых захватывает дух.

Самое ужасное – из всех женщин Сеита Шура была единственной, кто жила здесь, рядом. В то время как другие стали историей, Шура гуляла по тем же улицам, дышала тем же воздухом и, может быть, по-прежнему делила с Сеитом одну постель. В то же время Мюрвет испытывала большое уважение к Шуре. Когда она думала об испытаниях, через которые Шура и Сеит прошли вместе, она хотела оказаться на ее месте. Но в собственном мужестве она сомневалась. Мюрвет даже не смогла бы покинуть мать, более того, выйти из дома без разрешения брата Хаккы. Любое подобное приключение было бы для нее невозможным. Когда она думала об этом, ее обида усиливалась. Ее муж делил такой важный период своей жизни, с которым ничто не сравнится, с этой особенной женщиной. Мюрвет знала, что Шура всегда будет жить в его памяти. Так или иначе, кто мог знать, посещает Сеит Шуру или нет? Он проводил свои дни в Бейоглу и часто не приходил домой ночью.

На третий месяц их женитьбы однажды утром, когда она открывала шторы, Сеит обнял ее за талию и поцеловал:

– Сегодня мы идем вместе.

Мюрвет впервые должна была выйти со своим мужем, она была одновременно взволнована и испугана.

– Куда?

– Не беспокойся, это не место с плохой репутацией. Мы пойдем к Осману.

Мюрвет радостно бросилась одеваться, открыла шкаф и остановилась перед ним, не зная, что надеть.

– Надень синее платье, которое я подарил тебе, когда делал предложение, то, с кружевным воротником.

– Оно не слишком откровенное для утра?

Сеит поцеловал ее губы:

– Моя дорогая Мурка, хорошо одетая женщина шикарна и днем и ночью, утро не исключение.

Мюрвет застенчиво улыбнулась:

– Но я никогда в жизни не ходила к Осману такой нарядной.

– Все меняется, теперь ты моя жена и одеваешься, как я хочу.

Мюрвет послушала его и оделась, как он хотел. Ее живот уже слегка округлился, но она влезла в платье. Сеит нанял экипаж. Но вскоре она поняла, что они едут не к Осману, и спросила:

– Сеит, куда мы на самом деле едем?

– Мне нужно сделать кое-какие дела.

Мюрвет никогда не ездила через Галатский мост. Она ничего не знала о том, что происходит в городе. Из фаэтона она внимательно рассматривала все, как будто открывая новый мир. В ее районе все дома были деревянными, с красными крышами. Здесь стояли высокие каменные здания с мраморными колоннами и статуями, затейливыми резными портиками. На нижних этажах некоторых зданий располагались роскошные магазины с прекрасными шляпами, шарфами, тканями, разложенными на витринах. Глаза Мюрвет широко распахнулись от красок этого мира, который она никогда до сего дня не видела. Сеит, улыбаясь, держал ее за руку. Он следил с удовольствием за тем, как она с восхищением смотрит на Бейоглу.

Наконец, фаэтон остановился перед зданием на улице Кальонджу Кулук. Сеит помог ей спуститься.

Так это и было место, которое она так хотела увидеть, и район, который ее мать называла отвратительным. Она мысленно взбежала наверх, в комнату, где Сеит, ее муж, и его настоящая любовь Шура жили столько лет. Ревность охватила ее. Сеит взял ее за руку, и они вошли. В первой комнате работали четыре женщины, две в следующей, все русские, догадалась она. Сеит говорил с ними на языке, который был ей незнаком. Он повел ее в контору:

– Сними пальто и располагайся как дома, Мюрвет. Я ненадолго.