Куртизанка

— Хочешь, хочешь. — Дантон задыхался, и его дыхание обжигало ее лицо. — Ты хочешь этого, еще как хочешь, ты, страстная маленькая ведьма. Иначе зачем было тебе соблазнять меня?

— Нет, я не хотела… не хотела… — Габриэль задыхалась от слез, протестуя, когда Этьен шарил по ней руками и его пальцы давили и мяли ее грудь и ползли все ниже. — Остановитесь! Вы делаете мне больно.

Но Дантона не волновали ее крики, его пальцы вцепились в лиф ее платья, и звук рвущейся ткани буквально оглушил Габриэль.

— Я же сказала, прекратите! — пронзительно кричала Габриэль.

Сжав кулаки, она неистово колотила его по лицу, ее сердце клокотало от гнева и навалившегося страха. Но Дантон схватил ее за руки и скрестил их у нее за головой. Этот мужчина, которому она верила, которого любила, ее рыцарь, ее защитник, использовал всю свою звериную силу против нее.

Этьен пожирал ее глазами, его тонкие красивые черты превратились в уродливую маску вожделения, на ее глазах он становился дьяволом, монстром. Габриэль чувствовала, как он задрал ее платье и с силой раздвинул ей ноги.

— Нет! — закричала она и взбрыкнула, пытаясь увернуться, изо всех сил попыталась высвободиться.

Но ее усилия оказались тщетными. Дантон всей своей тяжестью навалился на нее. Она тяжело дышала. Ей не хватало воздуха. Она почувствовала, как что-то резко и безжалостно пронзило самую сокровенную глубину ее женского естества, и ощутила острую, прожигающую боль.

— Нет!

На этот раз ее крик прозвучал много слабее, и слезы покатились из уголков ее глаз. Тело Дантона билось об нее, беспощадно вжимая Габриэль в грубую солому, жесткий дощатый пол чердака. Пытка все продолжалась и продолжалась и, казалось, никогда не прекратится. Габриэль, распластанная, лежала под Дантоном и только молилась, чтобы все это поскорее кончилось.

— Святой Иисус, помоги мне, — шептала она. — Кто-нибудь, помогите мне.

И тут за плечом Дантона что-то ослепительно блеснуло. Это солнечный свет отражался в чьих-то рыцарских доспехах. Габриэль заморгала, но различила лишь расплывающийся мужской силуэт. Потом проявился гордый рыцарь с волосами темного золота, аккуратно подстриженной бородой и бархатными карими глазами.

— Реми! — Габриэль выдохнула, и на нее нахлынула полна отчаянной надежды. — Ах, Реми. Помогите мне, пожалуйста.

К ее ужасу, Реми молча и бесстрастно смотрел на нее сверху вниз, потом его губы скривились в презрительной усмешке, и от его безжалостного сурового взгляда повеяло холодом. Он с отвращением отвернулся от нее и растаял в лучах солнечного света.

— Нет, Реми. Вернитесь. Пожалуйста, вернитесь…

От своих судорожных рыданий Габриэль наконец проснулась. Она открыла глаза и стала дико озираться. Потом постаралась восстановить свои ощущения и убедиться, что она в безопасности здесь, в своей спальне в Париже, а не пригвождена к полу в западне того сарая. Сердце ее колотилось с глухими ударами, она коротко и судорожно дышала. Девушке безумно хотелось изгнать кошмар из головы, вернуть в глубины ее памяти, туда, откуда он явился. Но сон не отпускал ее, затягивал, словно зыбучие пески.

Она села. Ее длинная ночная рубашка и простыни были мокрыми от пота. Собственная липкая кожа вызвала к ней отвращение, и она поспешно откинула одеяло, чтобы выбраться из кровати.

Габриэль рывками стала стаскивать с себя ночную рубашку из тонкого батиста, чуть не разорвав влажную, прилипающую к телу ткань. Пошатываясь, она прошла к умывальнику и плеснула в чашу для умывания воду из синего расписного эмалированного кувшина. Схватив кусок мыла и губку, она начала энергично тереть себя, как в тот день, после того как Дантон отпустил ее.

Пальцы дрожали так ужасно, что мыло выскользнуло из рук и шлепнулось в таз. Губку она выпустила сама, не в силах унять нервную дрожь. Упершись обеими руками в умывальник, стала глубоко дышать, чтобы прийти в себя.

Этот кошмар довольно давно не мучил ее, и Габриэль уже стала надеяться, что окончательно избавилась от него. Слишком живо всплывали в этом ночном кошмаре подробные картины того дня в сарае, вынуждая ее вновь и вновь переживать все, что Дантон творил с ней. Но на этот раз Габриэль ждало новое потрясение: в ее кошмарном сне появился Реми, который отказывался ей помочь, с отвращением поворачивался к ней спиной.

— О боже! — простонала Габриэль, прикусив губу, чтобы остановить дрожь, и горячие слезы, наполнявшие ее глаза, выплеснулись на щеки. Она с силой втянула воздух и стала судорожно дышать.

«Держи себя в руках, — увещевала она себя. — Это был только сон, только страшный мерзкий сон».

«Нет, это не сон», — прошептал в ответ внутренний голос. Реми действительно смотрел на нее с отвращением. Теперь он презирал ее и, скорее всего, отныне и пальцем не пошевелит, если ей потребуется его помощь. Габриэль с трудом сглотнула, чтобы не разрыдаться. Она не показала Реми, какие страдания он причинил ей, но теперь загнанная внутрь дикая боль сокрушала ее тело с такой силой, что ей пришлось согнуться и опуститься на колени.