Кусака

— Дело в песне. — Теперь в глазах Дифин блестела сталь. — Песня разбудила силы разрушения. Это была старая, почти забытая песня. Но я знала ее и должна была спеть. Иначе все мое племя погибло бы. — Ее глаза сузились, а лицо как бы осунулось. На секунду Коди с Риком показалось, что за чертами Стиви Хэммонд можно разглядеть и другое лицо — суровое, пугающее своей силой, лицо не ребенка — воина. — Я доберусь домой, — тихо поклялась Дифин. — Я не избавительница, я никогда не мечтала о такой доле, но я вернусь на родину или погибну, стремясь вернуться. Стенам Седьмой Цитадели не остановить меня. Н и к о г д а. — Дифин почувствовала, что мимо медленно проплыл пульсирующий поток холодной энергии, и повернулась к пирамиде. Почувствовали его и Коди с Риком, но для них это было лишь слабое прохладное дуновение воздуха. Сердце Дифин затукало быстрее: она знала, что это и что оно ищет. Она сказала:

— Финал разыграется здесь. В вашем городе. Я уже дважды убегала из Седьмой Цитадели. Дважды за мной посылали Кусак и возвращали меня. Мне сохранили жизнь — потому, что хотели «изучить» меня. — Дифин горько улыбнулась, горько и яростно. — Какое унижение… Игла: проследить движение твоих внутренностей. Химикалии: исковеркать твои сны. Не остается ничего святого, ничего личного. Твоя жизнь измеряется реакциями на боль, холод, жар. — Руки Дифин сжались в кулаки. — Тебя вертят и крутят, пока не услышат твои крики. И все время, что тебя «изучают», ты знаешь: твоей родине вгрызаются в самое сердце. — Голос Дифин пресекся, несколько секунд она дрожала и не могла говорить. Справившись с собой, она продолжала: Покончив с моей планетой, они отправятся на поиски новых миров — разорять и уничтожать. Одним из этих миров может стать Земля. — Она взглянула на Коди и Рика и опять стала смотреть в темноту, на корабль Кусаки. — Я положу этому конец — своей смертью или смертью Кусаки.

— Как так «одним из этих миров может стать Земля»? — спросил Коди.

Дифин глубоко вздохнула и нехотя растолковала человекам то, что считала само собой разумеющимся.

— Кусака охотится не только за беглыми преступниками. За вознаграждение он отыскивает и планеты. Вернувшись на Седьмую Цитадель, Кусака доложит своим хозяевам об обитателях этой планеты, уровне ее технического развития и оборонных системах. На основании его донесения Землю внесут в список планет, намеченных для вторжения… — (сложность перевода) — …Дома Кулаков. Хозяев Кусаки. Не думаю, что они станут тянуть с отправкой первой флотилии.

— Господи! — сказал Коди. — Чего им от нас надо?

— У вас есть жизнь, — без обиняков ответила Дифин. — Дому Кулаков отвратительна любая жизнь, кроме собственной. Им нестерпимо знать, что где-то без их позволения процветает какая-то форма жизни. Они нагрянут сюда, захватят пленных — для исследований, вычерпают те минералы, какие будут представлять для них интерес, и либо занесут в экосистему болезнь, либо проведут массовые экзекуции. Вот в чем радость и смысл их жизни.

— Послушать, так этим уродам чужое веселье что гвоздь в сапоге. — Рик огляделся, сжимая револьвер. Дым сгустился, и больше нигде не было видно ни машин, ни людей. — Локетт, уведи-ка ты ее с улицы. Хватит уже сюрпризов.

— Верно. Но раз эта гадская штука может выскакивать из-под земли, где я найду безопасное место?

— Что это? — Дифин куда-то показала рукой, и Коди с Риком увидели сквозь дымное марево слабое сияние огней общежития.

— Крепость Щепов. Построена крепко, на совесть, — сказал Коди. Единственное мало-мальски стоящее место в округе.

— Кусаке этот свет придется не по вкусу, — сообщила Дифин. — Думаю, это надежная конструкция. — «Если на Земле вообще существуют надежные конструкции», подумала она.

Рик сказал:

— Я возвращаюсь за реку. Там в церкви отсиживается тьма народу. — Он опять поглядел на Дифин: дерзкое лицо-за-лицом исчезло, и она опять казалась обычной девочкой. — Тебя ищут полковник Роудс с шерифом. Минут двадцать назад они были в больнице, но я слышал, как они говорили, что идут в дом Крича. Знаешь, где это? — спросил он у Коди.

— Ага. Дом Хитрюги Крича. Отсюда рукой подать. — Однако он не мог разгуливать с девчонкой по улицам безоружный. Как знать, что может выскользнуть из какого-нибудь неосвещенного дома. — Я сперва отведу ее в общагу. А потом отслежу Вэнса.

— Лады. Аккуратней там, оба.

Рик решительно двинулся прочь, но Коди крикнул: «Эй! Погоди!» — и Рик остановился.

— Ты не обязан был лезть за мной в дыру, — сказал Коди. Наступил один из самых странных моментов в его жизни: он стоял после захода солнца на территории «Отщепенцев» в каких-нибудь восьми футах от главаря «Гремучек», с инопланетянкой под боком. Коди чувствовал странную апатию, словно во сне, и, если бы на крыльце у Кошачьей Барыни не блестела лужи слизи, а в ботинке у него не хлюпала кровь, натекшая из щиколотки, разодранной когтями чудовища, он вряд ли поверил бы, что все это произошло на самом деле. — Ценю.

Благодарность Щепа — особенно Коди Локетта — изумила Рика еще сильнее, чем обстоятельства, при которых он ее услышал. Рик пожал плечами.