Кусакиро. Книга первая

Василий после происшествия сильно изменился. Перестал язвить, стал чрезвычайно серьёзным и часто задумывался. И правда, пережив такой стресс, никто бы не остался неизменным. Василий как-будто повзрослел сразу на несколько лет. Так меняет молодых мальчиков война. Так меняет молодых девочек появление детей. Так меняет людей смерть родителей, когда ты из ребёнка, пусть и великовозрастного, превращаешься в совершенно взрослого человека над которым больше нет защищающей длани его матери и отца. И, потеряв эту защиту, ты плачешь и горюешь о потерянном ребёнке внутри себя. И теперь только ты являешь защитником. И только ты можешь дать совет, за который только ты будешь в ответе перед своими детьми.

Василий чувствовал именно это. Он взял на себя ответственность за этого малыша. Он дрался за него, он привёл его в дом. Теперь именно он отвечал за него перед всеми. Лаки относился к дяде Васе как к отцу. Кто бы ещё смог сделать больше для него? Дядя Вася деланно отворачивался от бурных ласк, чувствуя стеснение перед остальными, когда котенок с громкими криками счастья подбегал к нему и начинал лизать всю его физиономию, усы, уши, глаза…

А потом напрыгивал, смешно вставая на задние лапы и размахивая передними в притворной угрозе с горящими от любви глазами. Василий брякался на бок и "сдавался".

— Ты победил, мой храбрый воин! — стонал он, закатывая глаза. — Оставь жизнь бывшему базилевсу, бывшему предводителю дворянства, бывшему папе римскому, бывшему депутату Государственной думы… Месье, же не манж па сис жур… Житие мое…

Котёнок покатывался со смеху, глядя, как взрослый дядя Вася, его герой, прикидывается слабым и беспомощным. Все смотрели на этот цирк и ржали как кони, если так можно сказать про лай собак и фырканье кошек.

А что делал дядя Куся, спросите вы? Как всегда! Он растил из маленького мальчика грозного воина, способного постоять не только за себя, но и за любого слабейшего, попросившего помощи. Ежедневные занятия для тела и духа, изучение Куси-до-и-куси-после, точение мечей на лапах и кинжалов в пасти, медитации с целью постигнуть непостижимое — всё это проходило по строгому распорядку.

Кусакиро знал жизнь. Он наблюдал её не из окошка теплого замка. Он жил в настоящем мире, где царят совсем не дворцовые законы. Где глаз берут за глаз, а зуб ломают за зуб. Где любая оплошность может стоить тебе жизни. Где непродуманная тактика может стоить жизни всей стае.

Самурай хорошо знал жизнь. Он выжил в условиях холода, голода и непрекращающейся борьбы за эту жизнь. Он поверил человеку, и человек круто изменил его настоящее. Он обрёл новую семью и новых друзей. Это было наградой за лишения и стойкость. А теперь он обрёл ещё одного сына. Конечно, дорогой, читатель, Кусакиро принял Лаки как сына, а как могло быть иначе?! И он дал себе клятву воспитать его как собственного сына.

Люсинда призналась ему, что не сможет иметь детей. Она была стерильна. Кусакиро не переживал по этому поводу. В лесах Приморского края бегало, наверное, несколько десятков продолжателей его древней крови. Его жизнь будет продолжаться в них. Колесо Сансары…

Лаки станет духовным сыном, что, возможно, ближе, чем сын по крови. Наследником идей, духа и внутренней силы! Люсинда была согласна на такой компромисс. Она очень переживала, что не может подарить истинного наследника своему возлюбленному и боялась, что узнав её секрет, он расстанется с ней, тем более, что начинался март и кошки ходили вокруг привлекательного во всех отношениях самурая косяками, призывно мяукая и томно заглядывая ему в глаза своими раскосыми очами.

У котов в норме иметь много жён. Поэтому Кусакиро не переживал, что его любимая бесплодна. Если будет необходимо, наследники могут появиться и от наложниц. Пока ему всего этого не требовалось. В нём горела любовь. Его обновлённая наступившей весной кровь бурлила. Люсинда давала ему то, чего раньше не могла дать ни одна кошка в стае — романтичную утончённость отношений. Лаки дал ему возможность вновь почувствовать себя отцом, Василий удивил его до чрезвычайности своим поступком, достойным только великих воинов.

— Да, ты и правда потомок великих византийских котов, прославленных воинов, — сказал Кусакиро Василию в тот же вечер, когда тот хромой и израненный, ведущий за собой спасённую жизнь, вышел из леса.

Кусакиро умел признавать чужие заслуги и не кичиться своими.

— Иногда я оценивал тебя не так, как было должно, — продолжал он. — Я был слеп порой. Но теперь прозрел. Я протягиваю тебе свою лапу, как лапу друга. Будем же побратимами. Нам с тобой нечего делить, брат. Здесь нет лишений, а соответственно нет смысла бороться за территории и ареалы охоты. Будем же друзьями!

Василий гордо опустил голову в знак согласия. Древняя кровь византийских котов проснулась в нём, и он ощутил связь с предками и их одобрение, пронесшееся через века.